Блатной фольклор - Blatnoj folklor. fima

"Какое звание у блата"

( Из книги: "Жемчужины босяцкой речи")

Современные языковеды утверждают, что выражение «по блату» («незаконным образом, как у блатных») вошло в разговорную речь из воровского жаргона в 30-е годы, замечая, что в словаре Даля его нет. У Даля его и впрямь нет. Но в разговорную речь оно вклинилось всё-таки пораньше.
Нынешнее значение слова «блат» - полезные связи, знакомства, благодаря которым можно получить какие-то блага в обход общепринятых правил и законов. «По блату» - благодаря выгодному знакомству, через «нужных» людей. Существует множество версий происхождения этого слова.
Одна из самых остроумных: русский «блат» возник во времена Петра I и происходит от голландского blat или немецкого Blatt. И то, и другое переводится как «лист бумаги». В такой «блат» вносили имена бояр, откупившихся от «позорных» (с их точки зрения) процедур и повинностей: обрезания длинных рукавов, ношения «немецкой» одежды, бритья бород, необходимости отдавать своих «недорослей» для обучения ремеслу за границей и т.д. Помещённых в сей «блат» именовали «блатными», то есть избранными. А уже к концу ХIХ века слово перенял преступный мир.
Свидетельства «откупа» за бороду сохранил русский фольклор. «Без рубля бороды не отрастишь» - говаривал народ в петровские времена. То есть заплатишь - будешь с бородой, не заплатишь - извиняй. Этот текст был выбит на специальной штрафной монете, которая давалась «осчастливленному» носителю бороды в обмен на выкуп).
Версия косвенно подтверждается и любопытными свидетельствами более поздней эпохи. Вот, например, рассказ Николая Бухарина: услышав впервые от одного из иностранных членов Коминтерна выражение «Я получил этот костюм по блату», он не мог понять, о чём идёт речь. Потом ему объяснили, что коминтерновцам выписываются мандаты для получения продуктов и предметов первой необходимости в спецраспределителе, куда они приходят с листком и отовариваются. По мнению Бухарина, выражение «по блату» изобрели немецкие коммунисты от их родного «блатт» - лист бумаги.
Толкование забавно, но неубедительно. «Блат» существовал в уголовном жаргоне значительно раньше (что не исключает словотворчества деятелей Коминтерна). И всё же рассказ Бухарина показывает, что слово «блат» могло возникнуть при Петре и иметь немецко-голландские корни. Правда, версия эта не объясняет провала почти в два столетия, когда слова «блат» не знал ни простой люд, ни мазурики. Если оно возникло в начале ХVIII века - куда исчезло потом и почему вдруг воскресло в конце ХIХ-го? Некоторые считают, что «блат» попал в русский язык из польского, где означал укрывателя; сами же поляки заимствовали его из еврейского, где «блат» - это «посвящённый». Польское воровское «блат» толкуют также как «взятка», производя его от немецкого жаргонного «блатт» - бумажные деньги.
Существует и одесская версия. На идише одесских уголовников «блат» означал ладонь, «дай блат» - «по рукам, договорились», «по блату» - по взаимному согласию. Однако и здесь прокол. Слово «блат» широко известно в уголовном жаргоне с конца ХIХ века и означало преступление! И не только преступление, а также содружество уголовников, место сбора профессиональных преступников. «Блатом» называли и уголовный жаргон: «он по блату понимает», «он кумекает по-блатски». Безусловно одно: слово действительно имеет корни в немецком языке, а в русский оно попало через идиш и через польский. Уже в 20-е годы уголовное словечко «блат» закрепляется в просторечии, а в 30-е становится особенно популярным. Оно точно отразило быт и психологию тогдашней Совдепии. Народ создал целый ряд поговорок, подтверждающих это. Например - «Россия держится на блате, туфте и мате». Или - «Блат выше Совнаркома» («выше наркома»): знакомства могут сделать больше, чем самое высокое учреждение. Лев Копелев в автобиографическом романе «Хранить вечно», посвящённом ГУЛАГу, вспоминал, как зэк-баландёр, «раздавая кашу, громко шептал: «Для нашей палаты с походом накладено. Блат выше Совнаркома». Выражение это встречается и до сих пор, хотя уже нет ни наркомов, ни совнаркомов, ни самой Советской власти. Кстати: существовала и другая поговорка - «Медицина выше Совнаркома». Это значило, что врач в лагере неприкосновенен, никто из арестантов, будь он хоть «вор», не смеет поднять на него руку, накричать, обворовать... В жизни, к сожалению, нередко выходило иначе. Наконец, перед войной возникла ещё одна ироническая присказка - «У маршала четыре ромба, у блата - пять». В то время, когда маршалов объявляли «врагами народа» и щёлкали, как орехи, мудрость эта была особенно актуальна...

LE BLATNOI, ИЛИ ПОЛЁТЫ НАД ПАРАШЕЙ

Кто бы мог знать, что уголовное словцо «блатной» станет интернациональным? А вот поди ж ты... Оно обрело популярность на Западе после автобиографического романа Михаила Дёмина «Блатной», вышедшего в Париже сначала на русском языке, затем на французском - «Le blatnoi» (1972), после - на многих европейских языках. Сын крупного советского военачальника, Миша в 1937 году потерял отца и мать, бродяжничал, попал в тюрьму, ушёл в уголовное подполье. В Грозном на воровской сходке Дёмина «коронуют» в «законные воры», затем - шесть лет сибирских лагерей с последующей трёхлетней ссылкой... После освобождения бывший «вор» отходит от уголовной жизни, становится писателем, а в 1968 году эмигрирует во Францию. «Эжен Сю и Виктор Гюго были бы в восторге от поразительного документа Михаила Дёмина, посвящённого «чреву» тоталитарной системы», - восторженно писал французский «Эспресс». «Совершенно новое слово в лавине русских мемуаров», - вторило западногерманское Саарское радио. Через несколько лет после горбачёвской перестройки, когда рухнул «железный занавес», миру довелось познакомиться с «блатными» воочию. Во все уголки планеты хлынул из России поток разбитных парней с татуировками и жёсткой хваткой. Пошла пора «разборок» и передела территорий. Сначала потекла кровь в родном Отечестве, затем резня перекинулась за границу. Европа и Америка засели за словари русского блатного жаргона. Корреспондент ТАСС Юрий Кириченко сообщал 19 августа 1992 года из Нью-Йорка: Помещая в воскресенье очередную публикацию о разгуле преступности в крупнейшем городе США, газета «Ньюсдей» сочла, что на сей раз не обойтись без небольшого толкового словаря. В специальной справке латинским шрифтом набраны русские слова - «блатной», «шпана», «стукач» - с несколько неуклюжими пояснениями на английском. Незнакомые американцам термины приведены для того, чтобы более точно и доступно охарактеризовать ту тревожную тенденцию, с которой столкнулась местная полиция, - рост числа преступлений с почерком «русской мафии». Иноземцам простительно. А россиянам стыдно не знать истории слов «le blatnoi», «der Blatnoi», «the blatnoi» - короче, «блатного» во всех его многоязычных ипостасях. Известный исполнитель уголовных и дворовых песен Аркадий Северный, говоря о слове «блатной», утверждал:
...До революции такого слова не было - это великое завоевание можно смело зачесть в актив Советской власти.
Ничего подобного: до революции словечко «блатной» существовало, и в разных формах. «Блатырями» называли конокрадов. «Блатными», «блатскими», «блатяками», «блатняками» величали либо скупщиков краденого, либо людей, близких к преступному миру, но не профессиональных уголовников: тех, кто имеет «блат» в криминальной среде. «Блатоватыми» именовали милиционеров и тюремщиков, бравших взятки. В начале 30-х преступники придают слову «блатной» новый смысл. Теперь это преступник, избранный в особую касту путём строгого отбора - «коронования». Только тот, кто выдерживал экзамен «достойно», принимался в ряды посвящённых - «блатных», становился настоящим «вором». Дело в том, что в 20-е годы на дно общества опустилось много представителей дореволюционных имущих классов и белого офицерства. Они пытались стать во главе российского криминального мира, чего старорежимные «урки» стерпеть не могли. И стали делить уголовников на «своих» («блатных») и чужаков... «Блатной» и «вор» стали синонимами.
В конце 40-х в лагерном мире вспыхнула «сучья война» - резня между хранителями старых «воровских» традиций и теми, кто желал приспособиться к новым условиям. Ведь с июля 1947 года вместо прежних маленьких сроков (уголовники считались «социально близкими» Советской власти) «урки» стали получать до 25 лет! Многие захотели занять тёплые лагерные местечки банщиков, хлеборезов, парикмахеров, нарядчиков, бригадиров и пр., что строго запрещалось «воровским законом». Во главе «революционеров» стали «штрафники», то есть «блатные», воевавшие на фронте и уже этим нарушившие «воровской закон»: «честному вору» нельзя брать оружие из рук власти.
В разгар «сучьей войны» слово «блатной» приобретает сниженный оттенок. Лагерник тех лет Сергей Снегов отмечал: «Между собой воры не употребляют этого слова. Вор у них словцо почётное, блатной, блатняк - нет». Появляется даже пренебрежительное: «ты что, блатной?» Так обращались к человеку, который строил из себя невесть кого. «Блатной» здесь вроде бы сохраняет значение «уважаемый преступник». Но сравните: никому в голову не приходило сказать - «ты что, вор?» Ирония сразу исчезает. «Блатной» и «вор» уже обозначали уголовников разного полёта... Тогда же бытовало насмешливое выражение - «старший блатной». Ирония заключалась не в том, что «воры» формально считались равными перед «законом», и поэтому у них не могло быть «старших». Хотя именно так объясняется в песне группы «Лесоповал»:

Вам даже не понять со стороны,
Что в зоне кличка «старшего блатного»,
Поскольку под «законом» все равны,
Есть что-то вроде прозвища смешного...

На самом деле о равенстве речи не шло. Были воры в авторитете, а также воры с правами, резко выделявшиеся из общей среды. Их права были неизмеримо большими, нежели у остальных. «Старший блатной» означало - «шишка на ровном месте», человек с претензиями на значительность, но на самом деле мелочёвка. Потому что «блатной» уже сам по себе - не вор, а всего лишь «мелочь пузатая», и будь он хоть «старшим», хоть «младшим», он всё равно останется воровской «пристяжью».
Нынче «блатными» называют уголовников невысокого полета . Хотя в жаргоне ещё сохраняется обобщённое определение «блатных» как профессиональных уголовников, поддерживающих воровские «законы» и традиции, слово это часто служит пренебрежительной характеристикой. «Блатари» крутятся вокруг «воров» и «авторитетов», используются для исполнения грязной работы (выбивание долгов, запугивание, физическая расправа над провинившимся и проч.), в качестве телохранителей... Обычно это - недалёкие, агрессивные «уркаганы», которые пытаются «завоевать очки» у авторитетной части преступников. Для «достойных» уголовников есть другие определения: правильный пацан, пассажир в пределах, честный арестант, человек с понятиями, достойный каторжанин, бродяга...
В прежнем значении слово «блатной» используется обычно в словосочетаниях типа «блатная жизнь», «жать на блатную педаль» (исповедовать принципы преступного мира); в поговорках - например, «Люблю блатную жизнь, а воровать боюся», «Авторитетный мужик блатнее иного жулика», а также в производных от «блатного» -блатхата (притон уголовников), блаткомитет (ироническое определение преступных лидеров в колонии), блатовать (уговаривать кого-то на что-то; заниматься преступным промыслом) и т.д. Например, в классической уркаганской песенке:

Плыви ты, моя лодка блатовая,
Плыви, куда течение несёт:
Эх, воровская жизнь такая,
Что от тюрьмы никто нигде нас не спасёт!

Даже выражения блатная музыка, блатная феня (как по старинке называют «лохи» уголовный жаргон) уходят в прошлое. Спроси у бывалого арестанта - «Ты по фене ботаешь?», а он тебе в ответ отрежет - «А ты по параше лётаешь?» Может загнуть и покрепче...

К главной странице