МЫ ИЩЕМ ФУКСА, А ФУКС ИЩЕТ СВОЕ СОКРОВИЩЕ


	▪ ЧТО ПИСАЛИ В ПРЕССЕ ––––––– ▪ СТАТЬИ И РАССКАЗЫ –––––– ▪ ПЕСНИ И СТИХИ

МЫ ИЩЕМ ФУКСА, А ФУКС ИЩЕТ СВОЕ СОКРОВИЩЕ

Если о человеке уже пишут в книге, причем не то, чтобы его упомянули в одном месте, а посвятили ему много страниц, стало быть, человек этот кое-чего стоит. У меня в руках изданная в этом году в Москве книга "Аркадий Северный. Две грани одной жизни", написанная Михаилом Шелегом. В документальной истории о жизни подпольного короля российского блатняка постоянно упоминается некий Рудольф Фукс. Фукс первым начал делать магнитофонные записи выступлений Северного, а также писал для него тексты песен. Среди них ставшая почти народной песня "Аицын-паровоз" на мотив "Семь-сорок":

Он выйдет из вагона

И двинет вдоль перрона,

На голове его роскошный котелок,

В больших глазах зеленых на восток

Горит одесский огонек.

Шелег, введя в свою историю Рудольфа Фукса, одновременно ввел в заблуждение читателя. Фукс – это не более чем прозвище, которым питерские приятели окрестили Рудольфа Соловьева. Лет 15 назад многие читатели НРСлова знали его под псевдонимом Рувим Рублев. Рублев, приехавший в Нью-Йорк в 1979 году, писал о советской подпольной музыке, в которой он был настоящим экспертом.

"В Ленинграде я работал инженером, а записи были моим хобби. Но здесь у многих хобби стало основным занятием, – рассказывает Рудольф. – Я приехал в Нью-Йорк в 1979 году. Первым делом я, как интеллигентный человек, купил НРСлово и тут же наткнулся на рекламу звукозаписывающей компании "Кисмет". Пластинки Кисмета были у меня еще в России. Я решил сходить к ним, но, как ни приду, магазин закрыт. Потом мне сказали, что хозяйка Анна Дмитриевна Корниенко – дама в летах, и открывает свое заведение к обеду. А я приезжал каждый раз с утра. Наконец мы с ней познакомились и стали встречаться довольно часто".

"Кисмет" был не просто магазином. Прямо под ним располагался цех, прессовавший пластинки. Фирма записывала диски с танцевальными мелодиями, которые исполнял оркестр под управлением покойного супруга Анны Дмитриевны – Дмитрия Корниенко. В конце 70-х "Кисмету", что в переводе с какого-то восточного языка означает то ли "удача", то ли "счастье", ни удача, ни счастье не сопутствовали. Фирма морально и физически устаревала.

В 1980 году Рудольф, одолжив деньги у благожелателей, которым запал в душу литературный дар Рувима Рублева, внес шесть тысяч долларов задатка, став владельцем исторического бизнеса, оцененный хозяйкой в 25 тысяч долларов.

"Сейчас народ не тот. Сейчас люди приезжают и говорят: "Так, программист зарабатывает в год 65 тысяч долларов, иду в программисты". Народ очень меркантильный теперь едет. Мы ехали за культурой. За тем, чего нас лишили на родине, – рассуждает Рудольф, прихлебывая кофе за письменным столом в подвале, где когда-то был пластиночный цех. – Конечно, я мог за те же деньги купить бизнес, который приносил бы мне более верный доход, но я стремился заполнить те белые пятна на карте российской культуры, которые существовали в советский период".

Задача представлялась вполне выполнимой, поскольку Рудольф лично знал многих музыкантов и певцов, которые были загнаны официальной советской культурой в подполье. До сих пор он с болью вспоминает, как пропали первые записи Северного, сделанные в пего ленинградской квартире. Понятно, что вывозить такой товар не разрешали. В это время приятель Рудольфа – афганский подданный уезжал на родину и вез туда 10 советских холодильников. Рудольф уговорил его положить записи в холодильники. Он предполагал потом приехать в Афганистан и забрать их. Куда там! После советского вторжения следы человека с холодильниками бесследно исчезли.

"Это были совершенно бесценные записи, – вздыхает Рудольф. – Вторых таких нет",

Неожиданно для себя он нашел другие записи Северного в архивах радиостанции "Свобода". Некоторые из них были копиями, сделанными им самим. Он говорил сотрудникам русской службы: "Вы слышите на записи второй голос? Так это мой голос!"

Став владельцем "Кисмета", Рудольф понимал, что нужна какая-то экстраординарная мера, которая бы вернула к жизни хиреющий бизнес. Ему помогало то, что пего псевдоним запомнили многие, заочно прониклись к нему теплыми чувствами, и были готовы помочь. Среди тех, кто оказал поддержку, был Сэм Кислин, тогда работавший в манхэттенском магазине, торговавшем радиоаппаратурой. Сэм дал ему первые магнитофоны, сказав, что Рудольф может расплачиваться, когда будут деньги.

В 1980 году Рудольф выпустил диск "Владимир Высоцкий. Концерт в Торонто". Диск стал бестселлером, принеся ему первый заработок. Всего "Кисмет" выпустил восемь долгоиграющих пластинок Высоцкого. Заполняя белые пятна российской культуры, "Кисмет" прессовал на долгоиграющих дисках первые записи Галича, Розенбаума, и даже "Машины времени".

Рудольф рассказывает, что Макаревич поначалу хотел предъявить ему иск, но потом оставил эту затею, видимо, осознав, что "Кисмет", издавая самые популярные диски микроскопическим тиражом в одну-две тысячи экземпляров, в большей степени вносит вклад в культуру, чем в свой бюджет. Кончилось тем, что Макаревич подарил Рудольфу свою книгу с надписью: "Издателю моей первой пластинки".

В 1989 году владелец Кисмета прибыл на родину с деловым предложением к фирме "Мелодия" – издать диск любимого им Аркадия Северного (Северный скончался в апреле 1980 года).

"Представляете, советская фирма в советское время издала этот диск! Правда, подбор песен был очень строгий. Все пошло лирически-студенческое, но сам факт, сам факт!"

"Мелодия" расплатилась с американским бизнесменом дисками. Он привез в Нью-Йорк несколько тысяч первого официального диска Аркашки. Сейчас у него в магазине остались два его диска, которые он не продает, называя коллекционными.

После крушения советской власти и вместе с ней советской цензуры Рудольф снова отправился в Россию. На этот раз результатом его визита стал выпуск двух компакт дисков уже неподцензурного Северного и четырех – коллектива "Братьев Жемчужных", работавших с Северным.

Казалось, что перед "Кисметом" сейчас откроется возможность больших заработков, которые обещали многомиллионная российская аудитория и гигантские тиражи. Но не получилось. Подросшая дочь Аркадия Северного заявила свои права на творческое наследие папы.

Когда я спрашиваю Рудольфа, почему он не переквалифицировался и не стал торговать записями современных российских исполнителей, он говорит: "Понимаете, при советской власти мы могли тиражировать что угодно, и сколько угодно. Потом Россия подписала международные законы о копирайте. Это не значит, что там, или здесь пиратов нет, но мне эта деятельность претит. Я всегда имел своих артистов. Я и сейчас работаю с несколькими новыми. Так что ждите открытий в мире музыки".

Рудольф в одном похож на своего героя Аркадия Северного. Для него вопрос о доходах, кажется, стоит на втором месте. Его можно назвать до известной степени счастливым человеком, поскольку, прожив в Америке без малого два десятка лет, он имеет счастье заниматься любимым делом. В конце концов, неважно, как это выглядит со стороны.

"Кисмет", сколько его помнят представители последних волн иммиграции, находится среди мелких лавок на Ист 14-й улице, между Второй и Третьей авеню в Манхэттене. От некогда большого магазина осталась очень скромных размеров лавка древностей, где продается все – от икон и советских орденов до подержанных фотоаппаратов и саксофонов. Я рассматриваю старую "Лейку" золотистого цвета, которую хозяин называет "военно-морской" моделью. Военно-морская модель поразительно напоминает советский ФЭД с самодельной "приборной доской", где вполне аккуратно выгравировано название знаменитой немецкой фирмы.

"Понимаете, – объясняет Соловьев, он же Рублев, он же Фукс, – на каждый товар находится свой покупатель. Это – закон. Вещь может лежать годами, но потом приходит какой-то коллекционер и видит то, что он искал всю жизнь. Вы думаете, что мне сложно было бы навести здесь порядок, и все модернизировать? Но это никому не надо. Американцы любят именно такие места, куда можно прийти, порыться в пыльном хламе и найти свое сокровище по доступной цене. Но для меня это сейчас второстепенно. У меня такое ощущение, что "Кисмет" сейчас ждет второе рождение именно как фирму звукозаписи".

Может быть, Рудольф и прав. Главное, только найти в залежах наших иммигрантских талантов свое сокровище.