Р. Фукс Русский вечер в Линкольн Сентер


	▪ СТАТЬИ И РАССКАЗЫ ––––––– ▪ ЧТО ПИСАЛИ В ПРЕССЕ –––––– ▪ ПЕСНИ И СТИХИ

РУССКИЙ ВЕЧЕР В ЛИНКОЛЬН СЕНТЕР

Мой отец был балалаечником. Не профессиональным, любителем, но играл очень хорошо. Свободно читал "с листа", владел старой школой игры. Сам Трояновский – придворный балалаечник двора его величества, обладатель балалайки, усыпанной бриллиантами, которую подарила ему императрица, как-то одобрительно отозвался о его игре. У моего отца тоже была хорошая балалайка ручной работы девятнадцатого века, купленная ему в музыкальном магазине Циммермана в Полоцке еще до революции. Любил он ее беззаветно, и прошла она с ним через всю его жизнь – через две революции, один НЭП, три войны и бесчисленные антиеврейские кампании – и везде помогало жить: как же, хоть и еврей, но раз играет на балалайке, черт с ним, пусть работает, а то кто же на вечерах самодеятельности "Камаринскую" шпарить будет? Умер отец несколько лет тому назад, и осталась от него лишь старая его балалайка с потускневшим перламутром и с точным балалаечным строем, который она не спускала никогда. Как настроил ее отец в последний раз перед смертью, так и звучала она до того самого момента, как пришла пора нам с матерью покидать навсегда Россию.

Естественно, балалайку как память об отце захотели мы взять с собой, но не тут-то было. Советская власть запрещает вывоз таких инструментов за пределы страны. Ходил я, ходил по разным экспертным комиссиям, добивался права на вывоз, но все без толку. Совсем уже, было, отчаялся, да тут кто-то надоумил меня, и взял я её с собой прямо на таможенный досмотр багажа. Сунул кому надо четвертак, и кинули мою балалайку в какой-то ящик, бумагой укутали, и целый год она болталась по Европам и Америкам, пока не пришел багаж к месту назначения. Привезли ящики к нашему дому в Бруклине, стали распечатывать, смотрю – мебель вся в щепки, полки вдребезги, а балалаечка – цела и даже строй держит. Тронул я струны, и сразу отец вспомнился и его любимая поговорка: "Ничего, сынок, были бы кости, а мясо нарастет". Словом, кто хочет на эту балалайку посмотреть, приезжайте к нам в "Кисмет" на 14-й улице Манхаттана, там она теперь висит, интерьер украшает.

Может, из-за этой балалайки, может, еще почему-либо, но завязались у нас с дирижером и руководителем единственного в Америке – симфонического балалаечного оркестра Александром Кутиным вполне приятельские отношения. Писал я о нем немного в статье "Русские граммофонные фирмы в Америке", посещал его студию, более похожую на музыкальный балалаечный музей, чем на репетиционный зал, но на концертах бывать не приходилось. И вот, когда однажды на адрес "Кисмета" пришли два пригласительных билета в Линкольн Сентер на концерт прославленного балалаечного оркестра, не будет преувеличением сказать, что сердце моё заныло в предвкушении встречи с чем-то почти полузабытым, родным.

Концерт был назначен на субботний день и, хоть для меня он и был рабочим, но весь этот день меня не оставляло предпраздничное настроение. А праздник, как я и предполагал, начался уже на самом концерте.

Публика, заполнившая великолепный зал Alice Tully Hall, мало напоминала русских людей, скорее всего, это были сыновья и внуки представителей первых двух волн русской эмиграции, да и музыканты, честно говоря, если бы не традиционные русские косоворотки, с трудом сошли бы за русских, но музыка, которая исполнялась ими, была настолько исконно русской, что временами я ловил себя на мысли, что нахожусь где-то в России.

Не стану перечислять все номера обширной и со вкусом составленной программы, скажу только, что во всех исполненных произведениях Мусоргского, Рахманинова, Римского-Корсакова, Верди, Чайковского, Глинки, Гулак-Артемовского, Глиэра и, конечно же, Андреева чувствовалось присутствие богато одаренной личности великолепного музыканта и дирижёра Александра Кутина, пронесшего через всю свою долгую благородную жизнь яркий огонь энтузиаста русской музыки.

Эта музыка – зачастую единственное пристанище для мятущейся и неповторимой русской души, для того "русского духа", который передается в Америке из поколения в поколение, от отца к сыну, и живет в людях, несмотря на их американские имена и привычки, на иногда полностью забытый русский язык и на укоренившуюся американскую психологию. Такие люди, придя на подобный концерт, хотя бы на несколько часов вновь становятся русскими людьми – такими, какими они бы оставались, если 6ы не гнет, не революции, не войны, не все то, что заставило их самих или их предков бросить насиженные места и ехать в Америку – искать счастья.

Нельзя не остановиться на вокалистах оркестра. Среди них не было ни одного с истинно русским именем, но все они так хорошо справлялись с русским произношением, что иногда казалось, что с оркестром выступают не итальянские, немецкие, американские или французские оперные певцы, а почему-то чуть-чуть акцентировавшие солисты Малых и Больших оперных театров. Особенно хотелось бы отметить великолепного тенора Соссио Манцо и бас Фрэнка Росси.

Подлинный триумф выпал на долю знаменитой Елицы. Недаром ее выступление завершало великолепную программу концерта. Всего только две вещи исполнила Елица своим уникальным низким контральто – "Пожалей" Н. Бакалейникова и "Очи черные", – но надо было видеть, какой восторженный прием устроила ей публика!

Очень органично сочеталось с музыкальными номерами выступление американско-украинской танцевальной группы Dnipro Dancers под управлением Р. М. Аронса. Танцы были поставлены с большим вкусом и с подлинно украинским юмором, который особенно оттеняло присутствие в труппе чернокожего танцора, одетого в украинский национальный костюм и нисколько не уступавшего в мастерстве своим украинским коллегам.

Когда вечер закончился, моя мама, которая несколько раз в продолжение концерта подносила платок к глазам, заметила, что этот оркестр вполне бы смог выступать, скажем, у нас в Питере, настолько высокопрофессионально он звучал. Жаль только, что она так и не услышала любимых произведений моего отца – вальса "Фавн" Андреева и "Чардаш" Монти и, чтобы утешить ее, я сказал, что в следующий раз обязательно попрошу моего старшего друга Александра Кутина исполнить их.