* * *

Вот мчится, мчится "Черный ворон"
По главной улице Тверской:
Стоит там домик трехэтажный,
Окрашен краской голубой...

Вот прохожу я в перво зало,
И что я вижу пред собой:
Сидит там злой начальник МУРа
И сам сердитый прокурор.

Вот прохожу я дальше в зало,
И что я вижу пред собой:
Там сидит моя милашка,
Она смеется надо мной:

"Ах, смейся, смейся ты, зазноба,
До освобожденья моего,
А на свободу когда выйду -
Страшися гнева моего!

Тебе я руки поломаю
И набок голову сверну,
Тебя, халяву, я порежу,
А сам опять в кичман пойду.

Пускай тогда меня осудят
Хотя на пять, на десять лет,
Но я и тем доволен буду,
Тем, что тебя на свете нет!"

Тюрьма, тюрьма - какое слово!
Она позорна и страшна.
А для меня - совсем иное,
С тюрьмой я свыкся навсегда.

Привык я к камере тюремной,
Привык к висячему замку,
Привык к решетке я железной,
Привык к тюремному пайку.

Сменял такси на "Черный ворон",
В Таганку еду отдыхать.
И на свободу мне не скоро -
Я получил со строгой пять.

* * *

Опять зима, опять пурга
Метет, метелями звеня.
Сойти с ума, уйти в бега -
Теперь уж поздно для меня.

От злой тоски не матерись,
Сегодня ты без спирта пьян:
На материк, на материк
Ушел последний спецэтап.

Здесь невеселые дела,
Здесь горы дышат горячо,
И память давняя легла
Мне синей тушью на плечо.

Не для меня цветут сады,
Не для меня Днепр разлился.
Девчонка с черными бровями -
Она растет не для меня.

Опять зима, опять пурга
Метет, метелями звеня.
Сойти с ума, уйти в бега -
Теперь уж поздно для меня.

* * *

Я на свет родилася ребенком,
Десять лет я девчонкой была,
А когда миновало семнадцать,
Я ругалась, курила, пила.

Вспомню прошлое лето былое,
Когда честной девчонкой была,
Вспомню имя того хулигана,
Кому первому честь отдала.

Хулиганы все носят фуражки,
На фуражках у них ремешки,
Они носят пальто нараспашку,
А в карманах стальные ножи.

Я, жиганка, фасон не теряю,
Юбку-клеш по колено ношу,
С хулиганами часто бываю,
Хулиганов я очень люблю.

Как не вижу - по ним я скучаю,
Как увижу - боюсь подойти
Потому, что они хулиганы
И имеют стальные ножи.

А теперь я с вором, с хулиганом,
Куда хочешь, туда и пойди -
Заработаю денег задаром,
С хулиганами вместе пропью.

По ступенькам все ниже и ниже,
По ступенькам я низко сошла...
А родные по дочке скучают,
Вспоминают родное дитя.

Не ругайте меня, не браните -
Не любить я его не могла.
Как сумела, его полюбила,
Ему первому честь отдала.

* * *

Окрестись, маманя, маленьким кресточком,
Помогают нам великие кресты.
Может, сына твоего, а, может, дочку
Отобьют тогда Кремлевские часы.

А ну-ка, парень, подыми повыше ворот,
Подыми повыше ворот и держись.
Черный ворон, черный ворон, черный ворон
Переехал мою маленькую жизнь.

На глаза надвинутая кепка,
Рельсов убегающих пунктир.
Нам попутчиком с тобой на этой ветке
Будет только лишь строгий конвоир.

А ну-ка, парень, подыми повыше ворот,
Подыми повыше ворот и держись.
Ой, черный ворон, черный ворон, черный ворон
Переехал мою маленькую жизнь.

А если встретится красавица молодка,
Если вспомнишь отчий дом, родную мать,
Подыми повыше ворот и тихонько
Начинай ты эту песню напевать.

А ну-ка, парень, подыми повыше ворот,
Подыми повыше ворот и держись.
Ой, черный ворон, черный ворон, черный ворон
Переехал мою маленькую жизнь.

* * *

Окончен процесс, и нас выводили,
Ты что-то хотела мне взглядом сказать.
Взволновано губы мне что-то шептали,
Но сердце мое не могло отгадать.

Друзей осудили на разные сроки -
Лишили свободы на десять и пять,
А меня посчитали для жизни опасным
И вынесли приговор - меня расстрелять.

А друг мой Никола рыдал, как ребенок,
Ему было жалко бедняжку меня.
Я горько рыдаю, я горько страдаю -
Никто не воротит свободы назад.

И вот я сижу, дожидаюсь расстрела,
И думаю думу одну только я -
Увидеть старушку-мать свою, перед смертью
И девушку эту, о которой пою.