* * *

Перебиты, поломаны крылья,
Дикой болью всю душу свело.
Кокаина серебряной пылью
Все дорожки мои замело.

Воровать я тогда не умела,
На базаре учили воры.
А за это им песни я пела,
Эти песни далекой поры.

Начинаются дни золотые
Воровской непроглядной любви.
Эх, вы кони мои, вороные,
Черны вороны - кони мои!

Устелю свои сани коврами,
В гривы алые ленты вплету.
Пролечу неразведанной далью
И тебя налету подхвачу.

Мы ушли от проклятой погони,
Перестань, моя крошка, рыдать.
Нас не выдадут черные кони,
Вороных уж теперь не догнать.

Я хожу и хожу, и не знаю -
Есть ли счастье на свете иль нет.
Я девчонка еще молодая,
Но душе моей - тысячи лет.

* * *

Полюбил Катю, поверил
И квартиру Кате снял.
Перед людями лицемерил,
Воровал, Кате таскал.

Но квартиры стало мало:
Платья мягкие, как пух,
Итальянские картинки
Захотелось Кате вдруг.

Захотелось Кате сразу
Шелк, и бархат, и фарфор,
Чтоб коляска воровская
С шиком ездила во двор.

"Это Катя денег стоит,
Если взять да посчитать..."
Катя плачет, Катя стонет,
Посылает воровать.

Раз осенней темной ночью
Я с базара прихожу,
С раздробленной головою,
Посинел и весь дрожу.

Прихожу я ближе к дому,
Начинаю я стучать:
"Что ж ты, Катя не откроешь,
Перестала узнавать?"

А мне дворник отвечает:
"Я в квартиру не пущу,
Если будешь беспокоить,
Я в милицию сведу".

"Ах ты Катя, где ты Катя?
Может Катя умерла ?"
А мне дворник отвечает:
Что квартира занята,

Катя мебель и посуду
Всю с собою увезла...

* * *

В воскресенье мать-старушка
К воротам тюрьмы пришла,
Своему родному сыну
Передачку принесла.

Передайте передачку,
А то люди говорят:
"Заключенных в тюрьмах много -
Сильно с голоду морят".

Ей привратник усмехнулся:
"Твоего тут сына нет,
Прошлой ночью был расстрелян
И отправлен на тот свет".

Повернулась мать-старушка,
От ворот тюрьмы пошла...
И никто про то не знает -
На душе что понесла.

* * *

Помню, в начале второй пятилетки
Стали давать паспорта.
Мне не хватило рабочей отметки,
И отказали тогда.

Что же мне делать со счастием медным?
Надо опять воровать.
Помню: решил я с товарищем верным
Банк городской обобрать.

Помню ту ночь ленинградскую темную -
Быстро в санях мы неслися вдвоем,
Лишь по углам фонари одиноко
Тусклым мерцали огнем.

В санях у нас под медвежею полостью
Желтый лежал чемодан.
Каждый из нас, из решившихся полностью,
Холодный нащупал наган.

Вот мы подъехали к зданью высокому,
Вышли и тихо пошли.
А сани с извозчиком быстро отъехали,
Снег заметал их следы.

Двое зашли в подворотню высокую,
Чтобы замки отпирать.
Третий остался на улице темной,
Чтобы на стреме стоять.

Вот мы зашли в помещенье знакомое -
Стулья, диваны, шкафы,
Денежный ящик с печальной истомою
Тупо смотрел с высоты.

Сверла английские - быстрые бестии,
Словно три шмеля в руках,
Вмиг просвернули четыре отверстия
В сердце стального замка.

Дверца открылась, как крышка у тачки -
Я не сводил с нее глаз, -
Деньги советские ровными пачками
С полок глядели на нас.

Помню, досталась мне сумма немалая -
Ровно сто тысяч рублей.
Мы поклялись не замедлить с отвалом
И выехать в тот же день.

Прилично одетый, с красивым букетом,
В сером английском пальто,
Город в семь тридцать покинул с приветом,
И даже не глянул в окно.

Вот я очнулся на маленькой станции
С южным названьем подстать.
Город хороший, город пригожий -
Здесь я решил отдыхать.

Здесь на концерте я с ней познакомился,
Начал кутить и гулять.
Деньги мои все, к несчастью, кончились;
Надо опять воровать.

Деньги мои, словно снег, все растаяли -
Надо вернуться назад,
Вновь с головою браться за старое -
В хмурый и злой Ленинград.

Помню, подъехали к зданью знакомому,
Только совсем не к тому;
Шли в этом доме не раз ограбления,
Знало о том ГПУ.

Сразу раздалось несколько выстрелов,
Раненный в грудь я упал.
И на последнем своем преступлении
Карьеру вора потерял.

Возьмите газету "Вечерняя Правда",
Там на последнем листе
Все преступления Ленинграда
И приговоры в суде.

Жизнь поломатая, жизнь развеселая,
Кончилась ты под замком!..
Только вот старость - старуха горбатая -
Бродит под старым окном.

* * *

За окном кудрявая белая акация,
Солнышко в окошечке, алым цветом - лес.
У окна старушечка - лет уже немало, -
С Воркуты далекой, ах, мать сыночка ждет.

Вот однажды вечером принесли ей весточку,
Сообщили матери, что в расцвете лет:
"Соблазнив приятеля, Ваш сыночек Витенька
Темной-темной ноченькой совершил побег".

Он ушел из лагеря в голубые дали,
Шел тайгой дремучею ночи напролет,
Чтоб увидеть мамочку и сестренку Танечку, -
Шел тогда Витюшеньке двадцать первый год.

Вот однажды ноченькой постучал в окошечко.
Мать, увидев сына, думала, что - сон.
"Скоро расстреляют, дорогая мама!"
И, прижавшись к стенке, вдруг заплакал он.

Ты не плачь, старушечка, не грусти, не надо!
И слезами сына не вернешь назад.
Капельки хрустальные на ветвях березы
Тихо-тихо капали и роняли слезы.