Седой

Случай на севере был в отдаленном районе:
Срок в лагерях отбывал паренек молодой.
Всюду по зоне звучал его голос чудесный,
Все уважали и дали кликуху "Седой".

Как-то приходит к Седому письмо заказное,
Пишет Седому из дому родимая мать:
"Я заболела... О, горе какое, сыночек,
И не хотелось, не видя тебя, умирать."

Брови, глаза у Седого тотчас потемнели.
Все замечали, что голос Седого дрожал,
А на рассвете, когда все начальство явилось -
Всем объявили, что ночью Седой убежал.

Вот, через месяц к Седому - письмо заказное,
Пишет Седому из дому родимая мать:
"Я поправляюсь! О, счастье какое, сыночек,
И дождалась возвращенья родного отца!"

Слухи пошли, что Седого в побеге убили.
Горем убит, похоронен Седого отец,
Но никогда и никто из родных не узнает -
Где и когда похоронен был этот беглец.

* * *

Это было весною, зеленеющим маем,
Когда тундра надела свой зеленый наряд.
Мы бежали с тобою, опасаясь погони,
Чтобы нас не настигнул пистолета заряд.

Дождь нам капал на рыло и на дуло нагана,
ВОХРа нас окружила - "Руки в гору!" - кричат.
Но они просчитались. Окруженье пробито.
Кто на смерть смотрит прямо - пуля тех не берет.

По тундре, по железной дороге,
Где мчится скорый "Воркута - Ленинград",
Мы бежали с тобою, опасаясь погони,
Чтобы нас не настигнул пистолета заряд.

Рано утром проснешься, на поверку построят,
Вызывают: "Васильев!" - и выходишь вперед...
Это Клим Ворошилов и братишка Буденный
Даровали свободу - их так любит народ.

Мы теперь на свободе, о которой мечтали,
О которой так много в лагерях говорят.
Перед нами раскрыты необъятные дали,
Нас теперь не настигнет пистолета заряд.

По тундре, по железной дороге,
Где мчится скорый "Воркута - Ленинград",
Мы бежали с тобою, опасаясь погони,
Чтобы нас не настигнул пистолета заряд.

* * *

Дни уходят один за другим,
Месяца улетают и годы.
Я недавно так был молодым
И веселым юнцом безбородым.

Но пришла и увяла весна,
Жизнь пошла по распутистым тропкам.
И теперь вот сижу у окна -
Постарел за тюремной решеткой.

А на воле осеннняя стужа -
Рощи стонут под инеем синем.
Все равно я домой возвращусь,
И родные края меня примут.

Не по сердцу мне здесь ничего.
Край чужой - чужеземные дали...
Извели, измотали всего,
В сердце грубо, смеясь, наплевали.

Знаю, счастье мое впереди:
Грязь я смою, а грубость упрячу,
И прижмусь к материнской груди,
И тихонько от счастья заплачу...

Здравствуй, милая, добрая мать!
Обнимаю тебя и целую.
Может быть, опоздал целовать,
Не застав тебя дома живую.

* * *

Кони мчались, в снегу утопая,
Вспоминались прошедшие дни.
Ждет меня там моя дорогая.
Ой вы, кони, быстрее, мои!

Мы подъехали быстро и смело,
И из саней я вылез скорей,
Обнимая легкое девичье тело,
И на сердце мне стало теплей.

Чтоб сделать ее жизнь словно в сказке
Темной ночью я в банк проскользнул,
Набрал денег мешок под завязку
И с деньгами как в воду канул.

Восемь лет мы с ней жили как в сказке,
Но всему ведь бывает конец-
И всему тому, горе-несчастье,
Виноват, виноват лишь отец.

Как-то в карты старик проигрался,
Денег не было, чем уплатить.
У красотки занять постеснялся
И решил он меня заложить.

И вот меня вызывают,
Вызывают меня в ГПУ.
Областным меня судом судили
И послали меня в Колыму.

В Колыме я три года скитался,
В Колыме было там отдыхать,
Как-то раз я за зону прорвался,
Обманул часовых и бежать.

Вот приехал в родной городишко,
Вот мой дом, вот кони мои.
Я тихонько в конюшню пробрался,
Кони сразу узнали меня.

Узнали меня, дорогие,
Я им мордочки гладил в ответ.
А где ж хозяйка? А хозяйки дома нет.
Где же хозяйка? Хозяйки дома нет.

А хозяйка томилась в неволе,
Посадили хозяйку в тюрьму.
Ах, вы кони, вы черные кони!
Выручайте хозяйку свою!

Кони мчались, в снегу утопая,
Вспоминались прошедшие дни.
Ждет меня там моя дорогая.
Ой, вы, кони, быстрее, мои!

* * *

А на дворе хорошая погода,
В окошко светит месяц голубой.
А мне сидеть еще четыре года,
Душа болит, как хочется домой.

А лягу спать и что-то мне не спится,
А как усну - так милая приснится.
Там, далеко, на теплом нежном Юге,
Где в феврале цветут цветы.

А здесь пурга, тайга, зима и ветры,
А под окошком плачут и поют,
Тут начисляют хлеб на кубометры,
И по заслугам кажному дают.

Уж скоро год вот в этой самой жизни,
А с этой жизнью был я не знаком.
И на подобье хлопотливой пташки
По всем столам я лазил с котелком.

И вот теперь попал я в слабосилку,
Что ты не шлешь мне вкусную посылку.
Я не прошу чтоб было пожирней -
Пришли немного черных сухарей!

Зайди к соседу к нашему, Егорке,
Он мне по воле должен шесть рублей.
Купи ты мне на два рубля махорки,
А на четыре - черных сухарей.

Писать кончаю, целую тебя в лобик,
Ты так и знай, что я живу как бобик,
Привет от дальних лагерей,
От всех товарищей-друзей!
Целую нежно, твой Андрей!