Главная страница |Содержание| Страница 25

* * *

Волны Охотского моря шумят,
Белой пеной набегая.
Я вспоминаю твой взор, твой наряд,
Ласки твои, дорогая...

Бальное платье твое, как пена,
В зале шуршало, шумело.
Счастьем горели глаза у тебя.
Я обнимал твое тело.

Тело, которое счастье сулит,
Чувство любви возбуждая.
Имя твое в моем сердце лежит,
Лапка моя дорогая!

Был я на воле когда-то артист,
Теперь я рыбак в заключеньи.
Пил я вино и тебя целовал,
Радость, мое развлеченье...

Волны Охотского моря шумят,
Белой пеной набегая.
Я вспоминаю твой взор, твой наряд,
Имя твое вспоминаю...

А для меня - одна Колыма,
Рядом - Охотское море,
Грусть, одиночество, грусть и тоска,
И беспредельное горе...

Расшифровка фонограммы в исп. И. Е. Эттермана (1997 г.).

* * *

Я помню - носил восьмиклинку,
Пил водку, покуривал план,
Влюблен был в соседскую Зинку
И с нею ходил в ресторан.

Я шабер носил за голяшкой
Скрипучих своих хромачей,
Имел под рубахой тельняшку -
Подарок одесских бичей.

В Одессе, Ростове, Самаре
Фартовых знакомых имел,
И часто меня вспоминали,
Пока я на нарах сидел.

Прошел до конца от начала
Этапы большого пути,
И Зиночка мне изменяла,
Поскольку не мог к ней придти.

Не жалко теперь почему-то
Того, что ушло навсегда...
Лишь помнит Ногайская бухта
Мои молодые года.

Как лихо носил восьмиклинку,
Пил водку, покуривал план,
И другу соседскую Зинку
Отдал за бельгийский наган.

И другу красавицу Зинку
Отдал за бельгийский наган.

Расшифровка фонограммы в исп. В. Медина (1979 г.).

* * *

На железный засов ворота закрыты,
Где преступники срок отбывают.
А там за кирпичной высокой, длинной стеной
Дом стоит и прохожих пугает.

В этом доме сидел паренек молодой,
Спать ложился на голые нары.
Засыпал он крепким мучительным сном,
Она снилась ему - всех дороже...

Она снилась ему, как в зеленом саду
Они вместе с любимой гуляют,
А их маленький Вовочка, крошечка-сын,
С веткой в ручках котенка гоняет.

Но недолго он спал этим радостным сном,
Приоткрылася с грохотом дверь.
Этот грохот его ото сна пробудил,
Получил он письмо от любимой.

Шлю проклятья я вам, судьи! Вам, палачи!
Не судите с плеча подсудимых!
Час, быть может, суровый настанет для вас!
И вас тоже разлучат с любимой!

Расшифровка фонограммы в исп. А. Северного (1978 г.).

* * *

Поют гитары вам, и вам поет баян,
Что я вернусь к тебе таким, как был,
Но кровь кипучую с любовью жгучею
Я вьюгам северным всю подарил.

А там на волюшке поют соловушки,
Той песней звонкою пленя сердца.
Ты в легком платьице, моя хорошая,
Сидишь в объятиях у молодца.

Я на побег пошел той ночкой лунною,
Чтоб до тебя дойти, я убежал.
Еще раз свидеться, моя хорошая,
Чтоб ты увидела, каким я стал.

Но был я задержан той ночкою лунною
И соловей мне пел: "Скатертью путь!"
Отправят молодца в тюрьму закрытую,
Чтоб от побегов смог он отдохнуть.

"Споем, жиган", СПб.: ЛИК, 1995 г. (С. 257).

* * *

Песня, словно грустный разговор,
Камеру заполнила, качаясь,
Пел ее угрюмый старый вор,
Пел, как будто с песнею прощался.

Пел про то, что молодость его
По этапам пыльным прошагала,
И как где-то в дальней стороне
Мать его так долго ожидала.

Пел, и замирали голоса,
А в глазах навертывались слезы,
Пел про то, что быстро жизнь прошла,
Пел еще про белые березы.

Голос тихо вздрогнул, вдруг осел,
Вор про мать запел, слезу глотая,
Он так жадно эту песню пел,
Что она неслась, преград не зная.

Пусть нас наши матери простят
За несчастну боль и за страданья,
Этой песни так слова звучат,
Как звучала б клятва покаянья.

Вор допел, но долго тишина
В тесной камере еще витала.
За окном уже пришла весна,
А в душе зима еще стояла.

Записано И. Бордусенко в 1977-79 гг. (C. Таганча, ИТК-68).

 

 

© I.Efimov, V.Kovtun