Мне хотелось тебя подстеречь
У ворот твоих в полночь глухую,
И в лопатки целованных плеч
Засадить тебе сталь голубую.

Я хотел тебя взять неусталую,
Отнести под черемуху в сад,
Где впервые с тобой напоила
И в напиток подсыпала яд.

Так играй же, проклятая гитара!
Чтоб покойника бросило вдрожь...
Наша жизнь - алкоголь и решетка,
И цена ей - поломанный грош.

А колючая проволока тоже
Нам дана вместо роз и акаций.
И сама проститутка-луна,
Выплывая, смеется над нами.

Ничего от тебя мне не надо,
Только знай, что на этом веку
Я в душе своей капельку яда
Для тебя все равно сберегу.

* * *

Когда наступает глубокая осень
В садах осыпаются желты листы...
Усталое сердце спокойствия просит.
К тебе, дорогая, стремятся мечты...

А, помнишь, родная, осенний тот вечер?
В тот вечер вернулся из лагеря я.
На сердце таилось желаний так много,
Но я почему-то стеснялся тебя.

А как бы хотелось начать все сначала,
Но круто расходятся наши пути.
Вернуться б обратно, сказать только слово,
И это последнее слово - "прости"...

Прости, дорогая! Сейчас ты далёко.
Сейчас ты далёко, далёко и я...
Но ты не осталась такой одинокой,
Каким одиноким скитаюся я.

Сиреневый туман

Сиреневый туман над зоной проплывает.
Над тамбуром горит прощальная звезда.
Конвой мой не спешит, конвой мой понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда.

Ну что же ты стоишь и слез не проливаешь.
Еще один гудок, и поезд отойдет.
Быть может, через год ты друга повстречаешь,
Быть может, через два свиданья час придет.

Я не видал нигде подобных ей красавиц,
Лучистые глаза горели как слеза.
И носик чуть курнос, и губки словно бантик,
Каштана цвет волос и длинная коса.

А на прощанье я скажу тебе, родная,
Кто не был в ВТК, не сможет так любить,
Кто не сидел в тюрьме, цену любви не знает,
Кто не был в нарсуде, не может нас судить.

Вот поезд отошел, остался дым лиловый,
Все это растворил "Сиреневый туман".
А ты стоишь одна, одна на все готова,
На ласку, на любовь и даже на обман.

* * *

Ах, мама, мама! Родимая мамаша!
Забыл твой голос, забыл где ты живешь.
Проклятая жизнь воровская наша!
Сошел с пути. Пути в распутье не найдешь.

Распутье, путь, дорога всем знакома -
По ней пошли, кто проклят был судьбой,
По ней пошли все, кто ушел из дома.
В распутье-путье пути жизни воровской.

А там в углу сидит один угрюмый,
Он был из тех, кто проклят был судьбой.
Сидит давно и совесть пропивает
В распутье-путье пути жизни воровской.

Ах, мама, мама! Родимая мамаша!
Забыл твой голос, забыл где ты живешь.
Проклятая жизнь воровская наша!
Сошел с пути. Пути в распутье не найдешь.

* * *

Я тебя вспоминаю, Катюша!
Полный нежности искренний взгляд.
Вспоминаю тебя, потому что
Не вернуть нашу юность назад.

Отшумели "Амурские волны",
С неба наша упала звезда.
Поднимаю бокал этот полный
За твои голубые глаза.

Не смогла нас любовь переполнить
И была она так коротка,
Что осталось теперь только помнить
Легкий взмах голубого платка.

Сколько писем я слал из далёка,
Но не всем им случилось дойти.
Так как кроме тебя, синеокой,
Их читал еще кто-то в пути.

Может рвал их, совсем не читая,
И к тебе не дошел мой привет.
Из Колымского дальнего края,
Где тобою я жил десять лет.

Из Колымского белого края,
Где тобою я жил десять лет.

Когда слушаю вальс этот старый,
Я как будто бы чувствую вновь,
Что сомкнули с "Шампанским" бокалы,
Пьем за нашу с тобою любовь.

Я тебя вспоминаю, Катюша!
Полный нежности искренний взгляд.
Вспоминаю тебя, потому что
Не вернуть нашу юность назад.