Жизнь и учёба студента Звездина

ЖИЗНЬ И УЧЁБА

СТУДЕНТА ЗВЕЗДИНА

(по материалам личного дела из Ленинградской Лесотехнической академии)

В 2016 году благодаря усилиям питерского музыканта Василия Васильевича Морозова были опубликованы документы Аркадия Звездина из его личного дела №408-ЛИФ в Ленинградской ордена Ленина Лесотехнической Академии имени С. М. Кирова. Они позволили нам узнать много новой и ценной информации о жизни Аркадия, о его семье, учёбе и начале трудового пути, но при этом, конечно же, поставили и множество самых разных новых вопросов и даже загадок. Что ж, для такого легендарного человека, каким был Аркадий, наверное, так всё и должно быть...

Здесь представлен краткий обзор самих документов и некоторые мысли по этому поводу.

___________________________________

Итак, открывает личное дело Аркадия Дмитриевича Звездина, как и полагается, заявление о его желании поступить в ЛоЛЛТА. А следующий документ – автобиография, из которой мы можем узнать сведения о его семье.

Об отце Аркадия, Дмитрии Иосифовиче Звездине, ранее было известно лишь немногое. Ивановские родственники рассказывали, что до войны он был директором лесного техникума в городе Макарьеве, Горьковской области. Правда, проверить или уточнить это оказалось невозможно – никакой информации о таком техникуме найти не удалось. И вот, к сожалению, автобиография тоже сообщает нам очень мало: только то, что с 1929 по 1942 год Д. И. Звездин работал директором лесотехнической школы. А какой именно – Аркадий почему-то не счёл нужным уточнить...

Так что сегодня мы можем строить об этом только самые общие предположения. Искать эту школу в Макарьеве, скорее всего, бесполезно: во-первых, этих городов Макарьевых было два – один в Горьковской области, а другой, знаменитый своими ярмарками, до 1944 года числился в Ивановской, потом – в Костромской. Во-вторых, Макарьев в Горьковской области перестал быть городом ещё в 1920 году, превратившись в село Макарьево. А в третьих, никаких лесотехнических учебных заведений, похоже, не было ни в одном, ни в другом.¹ По крайней мере, в доступных источниках об этом нигде ничего не говорится.

Есть тут и ещё один не совсем понятный момент. Местом рождения Аркадия Звездина в 1939 году указан город Иваново, – и надо думать, что здесь, значит, и жила тогда семья Звездиных, и здесь же должен был работать Дмитрий Иосифович?.. Но лесотехнической школы в Иваново тоже не было. Да и не могло быть – такие школы обычно существовали не в крупных городах, а при соответствующих лесных участках. И получается, эта школа была где-то в Ивановской области. Здесь у нас, к сожалению, с информацией тоже не густо: в области известны Тейковская лесотехническая школа и Юрьевецкая, но обе числятся основанными в начале 50-х годов... В общем, всё это надо уточнять уже у ивановских краеведов.

Ну, а каким образом Дмитрий Иосифович мог руководить школой в области, когда его семья проживала в Иваново, – это представить не так уж трудно, и тут возможны всякие варианты. Может, ездил каждый день на работу за полсотни вёрст, а может, всю неделю жил где-то при школе, а к семье возвращался только по выходным и праздникам... Говорят, что в тридцатые годы это была не такая уж редкая практика для советских руководящих работников.

И, в конце концов, может быть даже и вся семья Звездиных жила тогда в где-то области, по месту работы Дмитрия Иосифовича. А Иваново указано местом рождения Аркадия просто потому, что Елена Макаровна туда приехала рожать, ну и, значит, там же была произведена и регистрация рождения Аркадия... В принципе, этот вариант ведь тоже не такой уж невероятный. Но ни подтвердить его, ни опровергнуть мы не можем. ²

Сейчас известно лишь то, что Звездины уже точно жили в Иваново в послевоенные годы. После демобилизации Дмитрия Иосифовича и назначения его на новую должность.

Ну, а с послевоенными должностями Д. И. Звездина уже всё более-менее понятно, Аркадий подробно пишет о них в автобиографии. И как легко можно убедиться – там нет ни единого слова про железную дорогу, на которой, согласно живучей легенде, Дмитрий Иосифович якобы служил большим начальником. Кто и когда запустил эту легенду – неизвестно; вполне возможно, что и сам Аркадий. От друзей, которым он когда-то её поведал, она попала в 1995 году в книгу М. В. Шелега "Споём, жиган", оттуда – во множество биографических статей, и вот так до сих пор и кочует из публикации в публикацию... Ну, а теперь вот, наконец, можно поставить в этом деле точку. Нет, не доводилось Дмитрию Иосифовичу ничем руководить на железной дороге города Иваново. Которая, кстати, носила символичное название "Северная", и шла на славный город Воркуту...

Должности, которые занимал на самом деле отец Аркадия, были, может, не столь романтичны, но не менее значительны. Сначала Д. И. Звездин – секретарь парторганизации фабрики им. Варенцовой. Что это была за фабрика – удалось выяснить лишь с помощью ивановских краеведов, и здесь, конечно, тоже не обошлось без путаницы. Дело в том, что до последнего времени имя О. А. Варенцовой носила Большая Ивановская Мануфактура – крупнейшее текстильное предприятие Иванова. Но оказывается, ей это имя присвоили только в 1960 году. А до этого имя Варенцовой носила Сосневская прядильно-ткацкая фабрика-школа, о которой сейчас уже, наверное, мало кто и помнит.³ Видимо, там и трудился Дмитрий Иосифович, и это тоже было достаточно крупное предприятие, раз уж там предусматривалась должность освобождённого секретаря.

А последняя должность Д. И. Звездина – зам. управляющего трестом, название которого в рукописном тексте автобиографии написано неразборчиво – что-то похожее на "Росглавкснаб". Правда, такого учреждения в СССР не существовало. Было управление "Росглавснаб", и причём далеко не одно, – такие управления существовали при многих министерствах. Допустим, лишнюю букву "к" можно объяснить опиской Аркадия, но главное, что "Росглавснаб" всегда числился управлением, а не трестом. Тоже ошибка Аркадия? Или у него было так неразборчиво написано "трест "Росглавхлеб"? Узнать это, наверное, уже невозможно. Но ясно, что это было ещё более солидное учреждение, нежели ткацкая фабрика, – как-никак, отсюда Дмитрий Иосифович ушёл в 1957 году на персональную пенсию республиканского значения.

О матери Аркадия Звездина, Елене Макаровне,⁴ раньше мы тоже знали совсем немного. Да и сведения были притом довольно противоречивыми. То ли она была домохозяйкой, что, конечно, вполне реально при высоких должностях мужа, то ли всё-таки работала врачом-рентгенологом... а может, и не врачом, а средним медперсоналом рентгенкабинета. И вот, казалось бы, автобиография Аркадия должна была бы, наконец, дать ответ. Но увы! – в это время Елена Макаровна была уже на пенсии. И вся информация о ней – "пенсионерка по старости", а о местах её предыдущей работы и должностях Аркадий ничего не написал... Впрочем, правила написания автобиографии этого, наверное, и не требовали – раз её приняли у него в таком виде.

Только вот интересно, что при этом о должностях-то отца у Аркадия написано подробно. И даже отдельной фразой подчёркнуто, что тот "постоянно занимал руководящие посты". Ну, как будто абитуриент Аркаша решил сразу заявить руководству ЛТА, что к ним пришёл поступать не простой парнишка с улицы! Но это, конечно, было бы на самом деле совсем глупо. И даже нетипично. Так что не будем гадать, о чём думал Аркадий, когда всё это писал, но факт остаётся фактом: о работе Елены Макаровны Звездиной в автобиографии не сказано ничего...

Правда, одна небольшая зацепка всё же есть. Аркадий пишет, что Елена Макаровна 1905 года рождения, и в 1958 году – пенсионерка по старости. То есть, как минимум на два года раньше положенного по закону выхода в 55 лет. Но ведь это – тоже косвенный аргумент в пользу того, что Е. М. Звездина действительно могла иметь отношение к рентгенологии! Работникам рентгеновских кабинетов по производственной вредности как раз и полагался досрочный выход на пенсию. Правда, в таком случае она должна была называться пенсией не по старости, а по выслуге лет. Но, наверное, здесь не стоит придираться к формулировкам – ведь Аркадий мог и не знать таких тонкостей, или просто о них забыть.

Ну, а дальше мы читаем о братьях и о сестре Аркадия... И в нескольких скупых строчках информации сразу же находим целый ряд сюрпризов.

Итак, старшая сестра Аркадия – Людмила, 1934 года рождения. Из рассказов Р. И. Фукса, впервые опубликованных в самом начале 80-х, а потом многократно повторенных и пересказанных в самых разных вариантах, отлично известно, что ей довелось побывать в заключении по бытовой статье. И что она привезла оттуда зековский песенник, который отдала брату... ну, и так далее – вся романтическая история о том, как с этого и началось его увлечение блатными песнями. Видимо, ту историю поведал Фуксу сам Аркадий, больше некому. И вот теперь вся эта, ставшая уже канонической, легенда рушится в один миг! В автобиографии совершенно однозначно написано: "В семье судимых нет и не было..."

Нет и не было! То есть, этим, значит, отрицаются даже и снятые судимости, – и выходит, ничего такого в биографии Людмилы Дмитриевны Звездиной вообще никогда не бывало... Или Аркадий решился скрыть этот факт? Честно говоря, в это как-то слабо верится. Конечно, все пункты в анкетах абитуриентов никто досконально не проверял, но определённый риск тут всё-таки был. А главное – ради чего? В 1958 году судимость родственников, может быть, ещё как-то могла бы негативно сказаться при приёме на какую-нибудь секретную или ответственную работу, но только не при поступлении в обычный вуз. По крайней мере, никто никогда о таком не рассказывал...

Что ж, легенду, конечно, жаль. Придумано было красиво, чего уж там говорить... Хотя, с другой стороны, Аркаша тут ничего нового не изобрёл, ведь в годы "оттепели" иметь родственников со сроком было романтично, и даже, можно сказать, почётно, – "бытовиков" полагали почти такими же невинно пострадавшими, как и репрессированных по 58-й статье.

Что же касается информации о братьях Аркадия, то поначалу тут, вроде бы, и не замечаешь ничего особенного. Написано, что оба они были офицерами Советской Армии, – но это было известно уже давным-давно. Об этом тоже упоминал Р. И. Фукс в своих исторических статьях. Правда, там он добавлял, что один брат из армии ушёл в милицию, а другой в КГБ, – но теперь уже понятно, что на фоне всего прочего к этой информации надо тоже относиться с большой осторожностью. Тем более, что на фото с похорон Аркадия Лев Звездин запечатлён в форме подполковника Советской Армии, а не милиции. А самый старший из братьев к тому времени уже перешёл на гражданскую службу, но современники говорили что-то о работе в исполкоме или каком-то аналогичном советском органе, а не о Комитете. Впрочем, это вовсе не самое главное в информации о старшем брате Аркадия... имя которого, как теперь выясняется, мы даже точно не знаем!

Да, как бы дико это не звучало, но факт есть факт. Родственники и знакомые Аркадия Звездина неоднократно упоминали, что его старшего брата звали Валентином. А в автобиографии написано имя "Валерий"...

Как же это объяснить? Разве мог Аркадий неправильно указать в автобиографии имя брата? Посторонний человек, допустим, ещё мог бы такое сделать из-за путаницы уменьшительных имён, – имя "Валя" бывает как от Валерия, так и от Валентина. Но родной брат?! Может, тут ошибались всё-таки родственники?

Но вот если посмотреть милицейскую паспортную базу СПб 90-х годов, то там можно прочесть следующее:

Петербург Володарского пр. д.17 кор.2 кв.236

Телефон: 1072185 (Данные с 01/01/97)

Звездин Валентин Дмитриевич 17/09/28 г.р.

Паспорт: 11АК N544708 Выдан: 26/08/76 42 ОМ СПБ

Вот так. Ещё можно было бы допустить, что в пятимиллионном Ленинграде нашёлся просто ещё один человек по фамилии Звездин, тоже с отчеством Дмитриевич, и тоже 1928 года рождения. Но при всём при этом дочь Аркадия Наталия Звездина в начале 2000-х рассказывала, что их родственники живут на Шлиссельбургском проспекте – а ведь именно так и был переименован проспект Володарского. Всё-таки тут уже получается слишком много совпадений! Похоже, в базе указан действительно старший брат Аркадия Дмитриевича...

И тогда нам здесь остаётся лишь строить умозрительные и шаткие версии. Допустим, Валерий Дмитриевич впоследствии официально поменял своё имя на Валентин – это ведь ситуация хоть и редкая, но вполне реальная и не из ряда вон выходящая. Или это всё-таки ошибка в базе – там их, по совести говоря, хватало. Хотя по ошибке могли ведь написать любое имя, а написали почему-то именно "Валентин". Да ещё и при данных паспорта... Но в то, что Аркадий мог ошибиться с именем родного брата, поверить всё-таки гораздо труднее. Остаётся лишь так и оставить эту путаницу с именами в разряде загадок...

Ну и, заканчивая разговор о том, что нам удалось узнать про семью Звездиных, обратим внимание ещё на одно место в приёмном заявлении Аркадия – там указан адрес, по которому они жили в Иванове. Улица Менделеева, д. 4, кв. 6. Дом ныне не существует. Однако сохранились соседние дома точно такого же типа, и по ним можно составить себе представление, как жили советские руководящие работники в 50-е годы.

Да, и ещё там указана национальность – русский. Хотя, наверное, для тех, кто уже давно решил, что это не так, запись в графе всё равно никакого значения не имеет.

* * *

Листая дальше страницы личного дела Аркадия Дмитриевича Звездина, мы начинаем знакомство с документами о его трудовой деятельности. И с самого начала тут разворачивается почти детективная история...

Со 2 июля 1956 года Аркадий временно трудится разнорабочим в Ивановской школе ФЗУ хлебопекарной промышленности. При этом среднюю школу № 25 он закончил, судя по дате выдачи аттестата, 25 июня того же года – то есть, всего-то неделю позволил себе погулять после тяжёлого месяца выпускных экзаменов... С одной стороны, так поступали очень многие – шли работать сразу же после окончания, чтоб материально помочь семье. Но у Аркадия-то семья, наверное, особо не нуждалась! Отец ещё работал (на пенсию он вышел в июне 1957 года). Если же юный Аркаша жаждал финансовой независимости, то странно вот что: проработал-то он на этой фабрике всего 26 дней. А дальше он спокойно гуляет себе целый месяц, и на работу устраивается только 31 августа, – так что, видно, действительно не было у него материальных причин срочно идти работать...

И если б не этот непонятный момент, то, казалось бы, те несчастные 26 дней и не стоят особо пристального внимания. Но когда начинаешь пытаться что-то в этом понять, то версии неожиданно получаются самые замысловатые и невероятные.

На первый взгляд, такая работа в школе-ФЗУ больше всего смахивала на обычную производственную практику, которая всегда существовала в советских школах. Тем более, что и в выписке из трудовой книжки Аркадия это место работы вообще не отражено. То есть, работал он, видимо, по трудовому соглашению, ну, или каким-то иным образом, как оформляли в те времена школьников-практикантов... Но с другой стороны – какая там ещё может быть практика после того, как уже выдан аттестат? По идее ведь на этом школа должна была начисто и распрощаться со своим выпускником. Тогда остаётся только включить фантазию: допустим, разгильдяй Аркаша оказался должником по этой самой практике и аттестат ему выписали 25 июня, как и всем остальным, но не отдали, пока не отработает практику? В принципе, это ведь не такая уж невероятная вещь.

И, наверное, поэтому Аркадий не стал в этом году поступать в вуз, – если аттестат у него оказался на руках только 28 июля, то он просто уже не успевал подать документы. То есть, в вузы города Иваново ещё, вроде бы, успевал, но кто его знает, может, ему это дело казалось уж больно непрестижным. А вот в столичные уже было совсем проблематично...

Но нет, здесь полёт фантазий придётся прервать. На самом деле всё это очень и очень сомнительно. Прежде всего, школьное руководство наверняка заранее проинформировало бы ответственного работника Д. И. Звездина обо всех этих проблемах. И он вряд ли допустил бы такое разгильдяйство сына, да и вопрос с практикой уж мог бы как-нибудь решить в рабочем порядке... Наверное, здесь надо искать какие-то другие объяснения.

Что ж, есть и вторая чудесная версия. Да, это действительно была обычная школьная практика. Только проходил её Аркадий вовсе не после получения аттестата, а как и все нормальные школьники – годом раньше, после девятого класса! А цифры в датах на справке переправлены. (Они, кстати, и впрямь выглядят там какими-то не вполне естественными).

Такая мысль, конечно, на первый взгляд кажется просто дикой. Но она вытекает из одного вполне логичного и простого вопроса: а зачем вообще Аркадию нужна была эта бумажка при подаче документов в вуз? Какую ценную информацию она несла? Кстати, ведь и выписана была эта справка в школе-ФЗУ аж через два года, в июне 1958. То есть явно он брал её специально для вуза.

И вот что здесь приходит на ум. В 1957 году были приняты изменённые правила приёма в вузы, согласно которым предоставлялось преимущество лицам, имеющим двухлетний стаж практической работы на производстве после окончания средней школы. Почти наверняка Аркадий именно поэтому и не стал никуда поступать в 1957 году, а продолжил работать, чтобы набрать нужный стаж. И вполне может быть, что вот тут-то и кроется разгадка! К июлю 1958, то есть, к моменту подачи документов в вуз, эти полные два года могли у него не набираться. Не на много, но все-таки не дотягивать. Если посмотреть на выписку из его трудовой, и попытаться посчитать, то примерно так оно и получается – не хватает где-то около 20-30 дней.

И вот тут-то, значит, и могли пригодиться те 26 дней школьной практики! Можно ведь попытаться включить их в стаж, изменив даты на справке... или даже договориться, чтоб в справке ему поставили не истинные даты, а нужные... Логично?

Увы, не совсем. Во-первых, подсчёты стажа по выписке действительно получаются очень приблизительные, ведь выписка сделана, когда он ещё работал. А во-вторых, совершенно непонятно, как могла такая справка прокатить при определении стажа. В трудовой же было ясно указано: общего стажа работы до 31.08.56 нет. И никакими справками тут ничего не добавишь...

Вот сколько всяких мыслей и вопросов порождает одна эта несчастная бумажка о первых 26 днях трудовой деятельности! И хотя к истине эти сумасшедшие версии вряд ли нас приблизят, но, в конце концов, всё это даже символично. Через двадцать лет повзрослевший Аркадий Звездин, ставший уже известным подпольным певцом Аркадием Северным, вовсе не будет иметь постоянного места работы, и сейчас уже невозможно узнать, когда и где он кем-то числился, и числился ли вообще, и как ему это удавалось... Так что всё правильно. Трудовая биография столь неординарного героя и должна была начинаться именно так. Неправильно и загадочно.

Впрочем, дальше у Аркадия Звездина трудовая деятельность протекает как у любого обычного советского человека. С 31 августа 1956 года он работает на Ивановском заводе текстильного машиностроения ("Ивтекмаше") учеником станочника, с декабря – резчиком. Уволен 9 мая 1957 по ст. 44-А КЗоТ (соглашение сторон). С 10 мая 1957 г. – инструментальщик РМК треста "Росглавхлеб". Расшифровать это "РМК" пока что не удалось, но по первым двум буквам явно напрашивается, что это было нечто ремонтно-механическое. С 26.09.1957 снова на "Ивтекмаше" сверловщиком 3 разряда в котельно-кузнечном цехе.⁵ В общем, человек успешно влился в ряды рабочего класса.

Так что в этот 1957 год Аркадий также не собирается поступать ни в какое высшее учебное заведение, а продолжает трудиться. Вероятное объяснение этому мы уже приводили: набирает двухлетний стаж, необходимый при поступлении.

А вот по какой причине товарищ Звездин, которому ещё в марте 1957 года исполнилось 18 лет, не попадает в этом году в осенний призыв в ряды Советской Армии, – этого мы, конечно, не знаем. Наверное, ему из-за чего-то была дана отсрочка. Но сведения об этом надо искать уже не в документах личного дела ЛТА, а в архивах военкомата.

А 16 мая 1958 года у Аркадия Звездина появляется любопытнейший документ, который он позже представит в ЛТА в качестве медицинской справки, что требуют от всех абитуриентов. Это "Заключение по отбору кандидатов" от 16 мая 1958 года (заключение врачебной комиссии), – из которого ясно следует, что Аркадий собирался поступать в военное училище, для чего и проходил в мае эту комиссию во Фрунзенском райвоенкомате г. Иваново.⁶ В документе написано: "Зачислить кандидатом в высшее военно-морское училище", а сверху карандашная надпись: "Высшее воен. мор. уч. инженер(ов) <неразб.>". Вероятно, имелось в виду Высшее военно-морское инженерное ордена Ленина училище имени Ф. Э. Дзержинского в Ленинграде.

И этот документ ставит очень много вопросов, на которые, увы, не найти никакого ответа... Действительно ли Аркадий собирался поступать в это училище, и пойти по стопам старших братьев, строить карьеру военного? Или это был только маневр, и вовсе он не собирался поступать, а подавал документы лишь для получения отсрочки от призыва? А если всё-таки собирался – то, может быть, он даже сдавал туда экзамены? И не сдав, подал документы в ЛТА. Ведь в 70-е годы экзамены в военные училища проходили в июле, а в гражданские вузы – в августе. Если в конце 50-х годов порядок был такой же, то Аркадий действительно мог податься в ЛТА, завалив перед этим экзамен в "Дзержинку".

Конечно, с этим как-то мало вяжется уже привычный нам всем образ Аркадия – с самых юных лет свободолюбивого нонконформиста, мало лояльного к советской власти, да к тому же ещё обаятельного раздолбая-пофигиста. Где уж такому идти в военную службу! Но поскольку мы опять-таки не знаем истины, то и рассуждать на эту крайне завлекательную тему особо не приходится...

Ну, и кроме того, трудовая деятельность Аркадия на предприятиях города Иваново дарит нам ещё парочку документов – производственную и комсомольскую характеристики, которые тоже были необходимы для подачи в вуз. Впрочем, написаны они по шаблону, и не особо-то интересны, вот разве что безупречностью стиля... Комсомольская характеристика содержит такие перлы, что из читавших её, наверное, не поглумился только ленивый. "Показал себя как дисциплинированным товарищем", "исполняет все порученные на него поручения", "учавствует внутри цеховой комсомольской работе"... Но на самом деле смеяться тут не над чем: видно, что комсомольский секретарь – живой человек, а не мастер канцелярита... А то, что характеристика дана для представления во Фрунзенский военкомат г. Иваново – это совершенно понятно, учитывая всё, о чём только что говорилось.

В общем, как бы там ни было, Аркадий Звездин вместе с этим странным мед. заключением и характеристиками подаёт в ЛТА и все остальные нужные документы, и сдаёт три экзамена. 3 августа – сочинение на "удовлетворительно"; причём на этом сочинении стоит резолюция преподавателя: "сочинение написано книжным языком". Если кому-то интересно, можно проверить справедливость такого замечания, целиком ознакомившись с этим опусом Аркадия на тему "Середняк Майданников". 8 августа сдаёт устно физику на "хорошо", 16 августа – математику устно на "удовлетворительно". Набранных 10 баллов хватает для зачисления. Приказом от 19 августа 1958 года товарищ Звездин А. Д. зачисляется в число студентов 1 курса лесоинженерного факультета.

* * *

Как Аркадий включался в учебный процесс, мы можем только предполагать. Никаких документов в личное деле за период первого семестра не поступало, а первую сессию, судя по зачётке, Аркадий сдал без особых успехов – на одни тройки, да ещё и с долгами, часть экзаменов у него сдана гораздо позднее. Но понятно же, что тройка тройке рознь, и причины столь скромных результатов могут быть самые разные. Может, трудно давались предметы, может, было просто неинтересно, может, слишком отвлекали от учёбы всякие весёлые дела студенческой жизни, а взяться за учебники мешало то ли обычное разгильдяйство, то ли простой расчёт – ведь с такими оценками в ЛТА всё равно платили стипендию, как будет видно из последующих документов... Но во всём этом нет ничего такого, что могло бы как-то по-особому характеризовать Аркадия. Самый обычный, не очень старательный советский студент.

События, оставившие документальный "след" в личном деле Аркадия Звездина, начинают происходить во втором семестре, в начале 1959 года. События, к сожалению, печальные...

Весной 1959 года Елена Макаровна Звездина тяжело заболела, и 24 июня 1959 года Аркадий пишет заявление о предоставлении ему академического отпуска из-за болезни матери. Фактически он оставил учёбу и уехал в Иваново ещё в марте – это видно из приложенной справки, там так и написано, что мать в марте этого года нуждалась в уходе, и был вызван сын. И видно, что уехал тогда Аркадий, никаких документов в ЛТА не представив, – справка выписана только 15 июня. Причём одновременно со второй справкой, о том, что мать находится в больнице с 1 июня. Тут всё понятно: чтобы оправдать своё мартовское отсутствие в ЛТА, Аркадий попросил написать ему справку задним числом в июне.

Трудно, конечно, говорить сейчас о том, насколько строгие порядки были тогда по части выдачи подобных справок. По крайней мере, регистрационных номеров на этих справках нет, хотя в бланке номер предусмотрен. Может быть, Аркадий получил их просто "левым" образом, по договорённости с работниками лечебного учреждения, может, это всё-таки был документ не такой строгой отчётности, а может, тут произошла и обычная халатность работников больничной канцелярии... Но как бы там ни было, для ректората ЛТА этих справок оказалось достаточно. И приказом от 26.06.59 академический отпуск студенту Звездину был предоставлен.

А поскольку Аркадий после своего мартовского отъезда больше в ЛТА не возвращался, и за второй семестр не сдал ни одного экзамена (что видно из зачётки), то и восстановиться он мог только снова на первый курс. Потому и отпуск ему предоставили только до начала учебного года – до 01.09.59.

3 сентября 1959 года Аркадий Звездин пишет заявление на имя ректора с просьбой зачислить его на первый курс. А 11 сентября отдан приказ считать его возвратившимся из отпуска со 2.09.59. Почему происходит такая чехарда с датами (при том, что 1 сентября в 1959 выпадало, если что, не на воскресенье, а на вторник) – непонятно, но по сути не особо-то и важно. Может быть, в ЛТА считали, что день сюда, день туда – мелочь, не стоящая внимания.

Гораздо интереснее, что на заявлении стоит резолюция о предоставлении студенту Звездину общежития на Песочной улице, дом №12. Собственно, о предоставлении общежития упоминалось ещё и в приказе о зачислении в сентябре 1958 года, но в какое из общежитий ЛТА он тогда был определён, сведений нет. А на этот раз адрес известен. Это общежитие ЛТА №1, которое до сих пор существует, но, правда, числится сейчас по адресу Институтский проспект, дом №4, корпус 3. (Песочная улица давно упразднена, и существует лишь в виде внутридворового проезда). А в личной карточке студента указан даже и номер комнаты, где проживал Аркадий – 608. Неизвестно, правда, когда была сделана эта запись, – так что, может, он жил в этой комнате только в 1958 году, а в 1959 его определили в другую; а может – и наоборот. Но это не столь важно. Главное, что в паспортном столе общежития данные обо всех проживавших там студентах хранятся бессрочно. Так что теоретически возможно получить там информацию и о номерах комнат, и о соседях Аркадия...

А вот о стипендии в приказе не написано ничего, и очень может быть, что неприлежному студенту Звездину в этом учебном году её и не назначали. Не совсем понятно, правда, на какие же средства он тогда существовал? – отца уже нет в живых, на сестре Людмиле – больная мать и младший брат-школьник, разве что могли помогать старшие братья-офицеры. А далее в личном деле есть любопытный документ, тоже касающийся стипендии: 14 марта 1960 года Аркадий просит выплатить ему неполученную стипендию за март прошлого года. Как раз тогда он уехал в Иваново, и даже, стало быть, не успел получить стипендию.

Почему он вспомнил о ней только через год? – ну, наверное, он даже и не знал, что она ему причитается, и только через год ему об этом сообщили. Это как раз не особо и удивительно. Странно другое – академка ему была предоставлена только с 24 июня 1959, и значит, до июня он всё ещё числился учащимся, хоть и не появлялся в стенах ЛТА уже ни разу. И значит, стипендию ему должны были начислять все эти месяцы, а не только за март? Ну, а если его тогда по справедливости всё-таки лишили стипендии, то об этом должны были остаться документы. А их нет.

Внятных выводов из всей этой путаницы, конечно, сделать невозможно, но ясно главное: выходит, что стипендию во втором семестре он всё-таки получал. Хотя зимняя сессия 58/59 была у него сдана на одни тройки, и с долгами. Так что, наверное, с таким же успехом можно предполагать, что и на этом, втором курсе стипендию Аркадию всё-таки назначили.

А в завершение ко всему, и с суммой той стипендии тоже ничего не понятно. В резолюции замдекана написано сначала 320 руб., зачёркнуто, и написано 290. Наверное, такая стипендия была тогда в ЛТА, хотя по многочисленным воспоминаниям студентов 50-х годов, обычная стипендия была тогда 280, а не 290. Это надо уточнять у тех, кто учился тогда в ЛТА.

Однако и вторая попытка студента Аркадия Звездина дотянуть до конца первого курса тоже не удалась... Уже 31 марта 1960 г. отдан приказ о его отчислении за академическую неуспеваемость.

Оснований для этого хватало: к приказу приложена справка от замдекана от 28.03.60, где написано, что тов. Звездин имел много пропусков занятий без уважительной причины, и не сдал в сессию целых три экзамена и четыре зачёта. Тут всё понятно.

Но есть один бюрократический нюанс: с чего это вдруг возникла такая справка? Замдекана, по идее, должен был писать не "справку", а докладную ректору о неуспехах студента Звездина (может быть, и с просьбой об отчислении), а уже к сему – соответствующую справку. Либо справку в ответ на какой-то запрос, – таков обычный порядок прохождения этих документов. Но в личном деле нет ни докладной, ни запросов... Впрочем, знающие делопроизводство люди объясняют это так: подобный документ, несомненно, существовал, но не попал в личное дело, а остался вместе с приказом, в качестве основания к нему. А жаль. Может быть, в той докладной нашлись бы ещё какие-нибудь интересные подробности...

Ну, а для Аркадия Звездина эти бюрократические тонкости уже вообще никакого значения не имели. Главное, что он всё-таки оказался отчислен, и что интересно – даже без обходного листа. (Хотя, уходя в академку в июне 1959, Аркадий подписывал такой "бегунок", да и при следующем отчислении – тоже). Похоже, ко времени этого приказа он уже опять перестал появляться в ЛТА, а скорее всего, даже не был уже и в Ленинграде. Из дальнейшего будет видно, почему напрашивается такая мысль.

Отсутствовал Аркадий, правда, не так уж долго, и 16 мая 1960 года он появляется в Академии с заявлением с просьбой о восстановлении. К заявлению приложена справка о болезни (крупозная пневмония), и справка о кончине матери. Впрочем, это так написано у него в тексте заявления: "справка о кончине". На самом деле там никакая не справка, а только телеграмма от сестры от 20 апреля. И притом телеграмма не заверенная, как обычно требовалось в таких случаях. И что особенно интересно – послана она Аркадию Звездину до востребования на московский главпочтамт. Следовательно, Аркадий был в это время в Москве! Почему его туда понесло? что он там делал, у кого жил? – увы, на эти важные и интереснейшие вопросы ответа мы уже не получим...

Правда, кое-что можно узнать из второго документа – справки о крупозной пневмонии с 1 апреля по 22 апреля 1960 г., выданной Очаковской больницей. То есть, выходит, что когда сестра посылала свою телеграмму 20 апреля, Аркадий должен был ещё находиться в этой больнице. И значит, больница была в Москве? Но никаких сведений о существовании в Москве Очаковской больницы нет. По идее, её территориальная принадлежность должна быть как-то указана на печати, но, как нарочно, все печати на фотографии этой справки абсолютно неразборчивы! Но не могла же это быть больница города Очаков, Николаевской области УССР? – это уж совсем экстравагантная версия... Скорее, надо предполагать вот что: под Москвой тогда было село Очаково, вошедшее в августе 1960 года в черту города, в Ленинский район. Наверное, там и была эта больница. Хотя о её существовании пока никаких точных данных найти не удалось, но это, по крайней мере, выглядит наиболее логично.

Вот только всё-таки зачем Аркадий приезжал тогда в Москву или Подмосковье, где и умудрился угодить в больницу с пневмонией, – это так и остаётся неизвестным. Или он туда вовсе даже и не попадал? А просто у него были знакомые в той больничке, которые сделали липовую справку? – ну, это, конечно, тоже возможно; но, наверное, всё-таки получилось бы как-то уж слишком круто и криминально...

Но как бы там ни было, представленные Аркадием документы вполне удовлетворили руководство ЛТА, и приказ о восстановлении студента Звездина был отдан. Хоть и не сразу. Заявление с приложением документов он писал 16 мая, а приказ отдан 17 августа. И, что самое интересное, не на основании майского заявления, а на основании другого, повторного, от 9 августа. В описи документов личного дела такое заявление значится, но в натуре его почему-то нет... И некоторые занятные выводы из этого напрашиваются. Видимо, майское заявление осталось без рассмотрения (на нём, кстати, нет даже никакой резолюции), и в августе Аркадий написал ещё одно. Наверное, с ссылкой всё на те же документы – телеграмму и очаковскую справку, других-то никаких в личном деле нет. И это заявление было удовлетворено.

И вот тут уже начинает понемногу вырисовываться мысль, что у Аркадия Звездина, похоже, были в ЛТА какие-то могущественные покровители... Дальнейшие события будут это только подтверждать.

Итак, второкурсник лесоинженерного факультета А. Звездин пытается снова включиться в учебный процесс. И вот как это у него получается.

В начале второго курса студентов ЛТА посылали на производственную практику на различные лесопромышленные предприятия, причём практика была достаточно долгой – на 5 месяцев. Аркадия командируют в Киришский леспромхоз, в посёлок Пчёвжа, и в командировочном удостоверении указан срок: с 1 октября 1960 по 1 марта 1961. Отметка о прибытии – 4 октября, так что Аркадий хоть и опоздал с приездом на практику, но совсем немного. А вот убытие – 31 января 1961, на месяц раньше положенного срока. Почему же он свалил так рано с производственной практики? Ответ на это даёт другой документ – характеристика, выданная тем же Киришским леспромхозом. Уволен т. Звездин "согласно его заявления как для продолжения учёбы в академии".

Вообще, такая ситуация выглядит довольно абсурдно. Академия прислала практиканта на точно определённый срок, до окончания которого, казалось бы, у него не должно возникать никакой необходимости в "продолжении учёбы"... Но в леспромхозе соглашаются с такой формулировкой и сразу его отпускают, даже не связавшись с академией, и не получив этому подтверждения! Почему? Достаточно просто полностью прочитать эту характеристику. Оказывается, Аркадий отработал там всего-навсего 11 дней, и потом его не было в Пчёвже весь ноябрь, декабрь и январь! Так что, когда он 31 января, наконец, явился туда с заявлением, то от такого практиканта, как видно, сочли за благо просто-напросто избавиться. ⁷

В леспромхозе Аркадий объяснил своё трёхмесячное отсутствие болезнью, оправдательных медицинских документов при этом, впрочем, не представив. Представил он их позже, в Академию, – всё-таки за пропуск практики надо было отвечать. И была это справка из КВД Выборгского района города Ленинграда (находился он, если это представляет исторический интерес, на улице А. Матросова, дом № 1, – но там давно уж не существует ни диспансера, ни самого здания). Как видно из справки, Аркадий был обязан явкой в диспансер с 10 ноября по 15 января, а затянутость лечения объясняется тем, что с 16 декабря по 26 декабря он на лечение не являлся... Ну, а диагноз в справке, разумеется, не указан.

И говорить о таких приватных и, можно даже сказать, интимных подробностях, наверное, и не стоило бы... но чего уж там, дело-то житейское, – ну, вот такая оказалась неудачная практика у студента Звездина в леспромхозе посёлка Пчёвжа. Между прочим, всего через пару лет после этого признанным лучшим во всей системе "Ленлес".

А справка эта, кстати, была ему выдана только 10 апреля 1961 года, – то ли в Академии с таким запозданием потребовали объяснений о практике, то ли сам Аркадий так долго тянул с представлением оправдательных документов... Но вообще-то отчёт студента о практике должны были спрашивать сразу, то есть ещё в марте. И характеристика из леспромхоза была выслана 27 февраля. Получается всё-таки, что руководство факультета было вынуждено ждать документы от студента Звездина больше месяца... а уж как они там на это смотрели – можно только гадать.

5 июня того же, 1961 года, в личном деле Аркадия Звездина появляется ещё один документ, и опять-таки медицинский – справка из поликлиники №14 Выборгского района (тогда – 2-й Муринский проспект, дом №41; ныне там тоже не существует ни поликлиники, ни того здания). Диагноз – инфицированная рана правой голени, освобождение от занятий с 17 мая по 31 мая. Казалось бы, тоже – рядовой факт, вовсе не требующий пристального внимания, и действительно – зачем копаться в чужих болезнях? Это так; но вот как раз эта справка – документ, который ещё сыграет интересную роль в нашем рассказе о приключениях студента Звездина. И совсем скоро уже станет ясно – какую. А пока Аркадий получает на её основании разрешение перенести сроки сдачи аж до 20 октября 1961 года, и спокойно уходит на каникулы.

Но прежде чем перейти к рассказу о третьем курсе учёбы Аркадия в ЛоЛЛТА, стоит отметить один любопытный момент. Листая документы за первый-второй курс, неожиданно замечаешь, что он числится попеременно студентом то 1-й, то 2-й группы, и так не один раз! Что ж это? – Аркадий постоянно переходил из группы в группу? Или в ЛТА творилось что-то странное с нумерацией? Теперь нам, конечно, этого уже не узнать...

И вот наступает новый учебный год. 23 сентября отдаётся приказ о переводе студента А. Д. Звездина на третий курс, и о назначении стипендии с 1 августа в размере 35 руб. 50 коп. Что это за сумма – надо опять-таки уточнять у тех, кто учился тогда в ЛТА. В общем, казалось бы, всё в порядке, и есть все условия для успешной учёбы...

Но вот не проходит и трёх месяцев, и 17 ноября – приказ об отчислении! За академическую неуспеваемость и систематические пропуски занятий. И дело тут, кажется, действительно серьёзно. Чтоб студента отчислили за пропуски практически в середине семестра – для этого ж надо было вообще не являться на занятия. Что Аркадий, похоже, и делал... И всё, – на сей раз не помогли ему уже и гипотетические покровители. Или, может, они вообще ушли к этому времени из Академии, оставив бедного Аркадия без "крыши"? – но тут бесполезно даже гадать, поскольку мы всё равно их не знаем. Фамилии ректора и проректора на документах этого периода те же, что и раньше, но мало ли там ещё было разных других руководителей...

В общем, Аркадий со своим отношением к учёбе уже второй раз доигрался до отчисления. И результат трёх лет, проведённых им в стенах ЛТА – всего лишь одна бумажка, академическая справка об обучении с 1958 по 1961 год. Только Аркадий даже и не забрал эту справку из академии, потому-то она и осталась в личном деле. Причём это точно не копия, а оригинал – ведь это бланк строгой отчётности, с номером и серией, а ксероксов тогда не было... Однако графы "регистрационный номер" и "дата выдачи" у неё не заполнены, так что Аркадий, похоже, действительно даже и не держал эту справку в руках. А вот почему – совершенно непонятно! Ведь по сути, это был документ о незаконченном высшем образовании, который мог быть ему полезен при трудоустройстве, или приёме в другое учебное заведение...

И на этом первый период учёбы Аркадия Дмитриевича Звездина в ЛоЛЛТА на лесоинженерном факультете завершился.

* * *

А что было дальше – покрыто мраком неизвестности. Из документов Лесотехнической академии Аркадий исчезает почти на год. Позже Аркадий напишет в заявлении на восстановление, что в ноябре 1961 года он женился. Так что жил он, видимо, всё это время в Ленинграде, у жены. Но чем занимался всё это время, где работал? – об этом никаких сведений нет.

Но вот 31 августа 1962 года Аркадий Звездин подаёт заявление на восстановление в ЛТА, только уже не на лесоинженерный, а на инженерно-экономический факультет. Вроде, так получалось меньше предметов, по которым ему надо было пересдавать и досдавать экзамены и зачёты, чтоб восстановиться; но по зачётке это подтвердить или опровергнуть очень трудно. Тут уже нужно сравнивать учебные планы факультетов за тот период. Из документов же известен лишь список предметов, экзамены по которым было разрешено перезачесть. Ну, а может быть, просто на ИЭФе вообще было легче учиться. И, в конце концов, кто его знает? – может, Аркадию и впрямь экономика казалась интереснее техники? Сам он, правда, в тексте заявления не приводит никаких обоснований для восстановления именно на ИЭФ. Но это мелочь по сравнению со всем остальным!

Это заявление содержит в себе настолько восхитительные детали, что все их надо рассмотреть подробно. Они того стоят.

Итак, во-первых, Аркадий указывает, что был отчислен с лесоинженерного факультета в декабре 1961 г. Хотя на самом-то деле отчислили его с 15 ноября, о чём подробно писалось выше. Далее он пишет, что в период сессии 4 семестра (летняя сессия) он находился в больнице, где была сделана операция ноги. Тут он явно имеет в виду тот же эпизод, по которому представлял ту самую справку за 17-31 мая 1961 г. Но ведь там же была справка об амбулаторном, а не больничном лечении! Ну, ладно, допустим с натяжкой, что после этого он мог лечиться и в больнице, только справка об этом почему-то не попала в личное дело.

А дальше Аркадий пишет, что сессия была перенесена на ноябрь, а в ноябре 1961 года он женился... И опять всё не так! На самом деле сроки сдачи ему продлили только до 20 октября (и об этом выше упоминалось). С 15 ноября его уже отчислили, и, может быть, он даже и женился-то уже после отчисления – точной даты регистрации брака мы ведь не знаем. Хотя тут на самом деле уже и нет особой разницы. Отчисляли его за долги, не сданные в октябре, и женитьба в ноябре никак это оправдывать не должна.

Однако Аркадия это ничуть не смущает, и дальше он пишет, что после этого опять заболел, и в это время был отчислен. То есть, надо понимать, что в декабре, – как он написал в начале заявления.

Ну, и что тут можно сказать? В этом заявлении Аркадий столько раз использовал подтасовку фактов во времени, что просто диву даёшься – на что он надеялся? Полагал, что никто этого не заметит? – хотя проверка никаких усилий бы не потребовала, и все эти его уловки расшифровали бы в два счёта. Или заведомо знал, что никакой проверки не будет – опять же, надеясь на чью-то протекцию? Да, тут уж как ни крути, а этот вопрос встаёт все явственней и явственней... Потому что странное заявление благополучно прокатывает, и с 4 сентября 1962 года Аркадий Дмитриевич Звездин зачислен на 4-й курс ЛТА. Правда, без стипендии. И без общежития, – наверное, в это время Аркадий жил у жены.

А дальше студент Аркадий Звездин, видимо, всё-таки берётся за ум, и уж если даже не учится прилежно, то, по крайней мере, не позволяет себе систематически прогуливать. В его личном деле за весь 1963 и первую половину 1964 года не появляется никаких документов, и только 26 июня 1964 – заявление с просьбой о переносе сессии по болезни. С приложением справки из больницы им. С. П. Боткина с 7 по 18 июня.

Правда, на этом месте у многих тоже может невольно возникнуть один занятный вопрос: а почему ж это студент Звездин всегда заболевал только в период сессии? Ну да, дело это вполне обычное – кому ж из студентов не приходилось хотя бы раз закрывать медицинскими справками несданные вовремя зачёты и экзамены! Но на самом деле, выводы тут делать не на чем. Просто в личное дело и попадали лишь те медсправки, на основании которых студент просит перенос сдачи. А остальные оседали где-нибудь в здравпункте, или в деканате.

С этим всё более-менее понятно, а вот прошедший безо всяких эксцессов 1963 год – это момент весьма и весьма интересный. И причём не только в биографии студента ЛТА Аркадия Звездина, а уже в истории подпольного певца Аркадия Северного! Ведь согласно подавляющему большинству рассказов, знакомство Аркадия с Рудольфом Фуксом, первые записи под гитару, и, наконец, первый "оркестровый" проект, на котором и родилось звучное имя "Аркадий Северный" – всё это произошло именно в 1963 году. То есть тогда, когда Аркадий перестал устраивать загулы по полсеместра, как в первый период своей учёбы. Но, выходит, хватало у него при этом времени и на музыку, и на фарцовку, и на "диссидентство", и прочие весёлые дела подобного рода, о которых много вспоминали очевидцы.⁸

В общем, несмотря на насыщенную жизнь вне стен родного вуза, у Аркадия никаких проблем с учёбой больше не происходит. Видно, в каких-то рамках он всё-таки старается себя держать. Но... до поры до времени. Ведь каждый рано или поздно может на чём-то сорваться – вот так оно и случается с Аркадием летом 1964 года... В последний день воинских сборов в Волчанском учебно-тренировочном центре (это в Харьковской области УССР) Аркадий умудряется загреметь в отделение милиции в нетрезвом виде. И ведь абсолютно понятно, что здесь парню просто фатально не повезло! – явно же он не один ушёл тогда в самоволку отмечать этот "микро-дембель", последний день сборов. Но попался, увы, именно он...

Милицейский протокол, составленный тогда на Аркадия Звездина, мы, конечно, уже никогда не увидим, так что узнать подробности этого прискорбного случая можем только из его объяснительной, написанной 4 августа. По сути, она даже не нуждается в комментариях.

Рассмотрев дело, руководство ЛоЛЛТА решило всё-таки не отчислять студента Звездина за нарушение воинской дисциплины и хулиганский поступок, а объявить ему строгий выговор. Причём решение о степени выговора принималось, видно, не просто и не сразу: в резолюции от 4 сентября на объяснительной написано: "строгий выговор с предупреждением", "с предупреждением" зачёркнуто, а потом написано снова. В приказе же от 8 сентября объявлен строгий выговор безо всякого предупреждения.

Ну, и какие ж могут возникнуть мысли по этому поводу? Да естественно, всё те же – что такие чудные дела не бывают без блата, – или "руки", протекции, как уж там её не называй... Действительно, очень на то похоже. Конечно, бывало, что к провинившимся студентам и без всякой протекции оказывали снисхождение, тут могли учитывать сотню всяких разных факторов и смягчающих обстоятельств. Но глядя на все предыдущие истории Аркадия, в очередную "счастливую случайность" поверить уже очень-очень трудно.

Ну, и ко всему прочему в этом деле есть ещё один примечательный момент. В выписке из приказа об объявлении строгого выговора основанием указаны та самая объяснительная записка, а с ней ещё – и характеристика... И вот этой-то характеристики в личном деле нет.

И это, между прочим, очень даже странно, потому что характеристика – это как раз тот документ, который должен находиться именно в личном деле, она специально для этого и составляется. Куда же она подевалась? Может, та характеристика была слишком негативна, вот её и постарались специально "утерять", – не подшивать в личное дело? Нет, ну конечно, её могли не подшить и просто по халатности. Только вот в совокупности с таким либеральным наказанием за привод в милицию всё это как-то уж больно подозрительно складывается одно к одному...

Конечно, сейчас совершенно бессмысленно гадать, кто же там мог быть таким сильным покровителем Аркадия Звездина. Слишком широкий получается круг "кандидатов" на эту роль, – ведь в советском вузе влиянием обладали не только работники администрации, но ещё и секретарь парторганизации, начальник Первого отдела, и даже профорг. А отец Аркадия, возглавлявший с 1929 по 1942 год лесотехническую школу, конечно же, просто не мог не иметь знакомых в ЛТА. И может, даже на уровне ректората. Так что в самом факте той протекции ничего странного, разумеется, нет.

Но раз уж от этой темы нам никуда не деваться, то один интересный момент всё таки надо бы отметить. Когда Аркадий Звездин поступал в академию в 1958 году, и когда восстанавливался после года перерыва в 1962, ректором ЛоЛЛТА был профессор Виктор Михайлович Никитин. Который в 1934 году заканчивал Ивановский химико-технологический институт. Правда, когда произошёл эпизод с выговором, ректор был уже другой – В. И. Шарков. Но В. М. Никитин тоже продолжал работать в Академии в качестве завкафедрой древесины и целлюлозы. Понятно, конечно, что Иваново – это не деревня, где все друг друга знают; но, по крайней мере, такое совпадение тоже достаточно любопытно.

Ну, и возвращаясь к тому замечательному эпизоду с приводом Аркадия в милицию и к его не менее замечательной объяснительной записке, отметим ещё один забавный нюанс. Аркадий пишет, что у него очень плохое здоровье, "острый холецистит желудка"... Тут ведь даже совсем далёкие от медицины люди заметят безграмотность. Почему он так написал – остаётся только гадать. Но вообще-то холецистит у Аркадия, похоже, действительно был, что видно из медицинских документов – в личном деле подшито направление в лабораторию от 1 декабря 1964 г. с пометкой "тонкий зонд". Это – дуоденальное зондирование, забор на анализ желчи, что как раз и могли делать при холецистите.

Впрочем, это опять приватные медицинские подробности, о которых, вроде, и не следовало бы здесь говорить, но с этим направлением возникают ещё и другие вопросы. И прежде всего – что оно вообще делает в личном деле студента? Ведь это же не справка, и место ему явно в медицинской карте. Но похоже, что Аркадий его как раз и представил в качестве справки, оправдывающей его отсутствие в академии в этот день. И причём ему надо было отчитаться очень строго, вплоть до часа – на направлении дописано, что Звездин А. Д. был в лаборатории до 12 часов. Наверное, из-за этого зондирования Аркадию пришлось пропустить какой-то экзамен или важный зачёт, не иначе... Вот так, – на первых курсах он мог запросто задвигать по целой сессии, и приносить справки через полгода; а теперь, видать, стал относиться к учебному процессу всё-таки более ответственно.

А вообще, в личном деле все документы конца 1964 и начала 1965 года – медицинские справки, и интересны они только одним: все они выданы 2-й объединённой больницей Московского района (ул. Гастелло, д. 21), а на направлении указан и новый адрес проживания Аркадия – улица Типанова, дом 8, квартира 43.⁹ Судя по всему – именно тот адрес, по которому Аркадий стал жить после своей женитьбы в ноябре 1961. Рассказывали, правда, что этот его первый брак был совсем недолгим. Но, как видно, до окончания академии Аркадий жил всё там же, в квартире своей жены.

Вообще, про первую жену Аркадия практически никаких сведений не осталось. Только Наталия Аркадьевна Звездина говорила, что известно её имя – Нина. И вот всё в той же милицейской паспортной базе 90-х г.г. мы читаем:

196244 Петербург Типанова д.8 кв.43

Телефон: 2916951 (Данные с 01/01/97)

Звездина Нина Сильверстовна 04/02/38 г.р.

Адрес: Данные c 01/01/96 по 01/09/98

Ветеран труда

Пенсия: N402559 Выдана: с 01/02/95

И тут, немного отвлекаясь от темы студенческих дел Аркадия, и забегая на несколько лет вперёд, отметим ещё одну интересную вещь. Получается, что по этому адресу Аркадий был ещё прописан и в 1970 году, когда уже заключил новый брак с Валентиной Сергеевной Бойцовой. Догадаться об этом можно по данным паспорта Аркадия Дмитриевича Звездина, которые есть в личном деле.¹⁰

Приведены они в документе ещё более позднего времени – расписке 1977 года о получении диплома. К этому весьма странному документу мы ещё вернёмся, а пока важно вот что: указан там паспорт Аркадия Дмитриевича Звездина XXXII-ПА №596354, выданный 51-м отделением милиции г. Ленинграда 9 ноября 1970 г. А находилось это 51 отделение на улице Типанова, дом 3.

Вот и выходит, что Аркадий в 1970 году пришёл получать новый паспорт по месту той своей прописки на Типанова, дом 8. И, значит, она была ещё у него в 1968 году, когда он уходил служить на два года лейтенантом ВВС... Ну, и получать этот паспорт он пришёл, надо полагать, как раз после увольнения в запас. Этим же, кстати, можно объяснить, почему у него получился такой большой (почти три месяца) разрыв между окончанием срока предыдущего паспорта и получением нового.

Впрочем, ничего особо удивительного в этом, конечно, нет. Аркадий вполне мог оставаться прописанным по адресу жены, даже если их брак к тому времени распался. Это вполне обычная ситуация. И вот что тут ещё интересно: в подтверждении к прибытию молодого специалиста Аркадия Звездина на работу в Ленконтору В/О "Экспортлес" от 14 марта 1966 года значится: "жилплощадью не обеспечен"... Что ж это значит? На первый взгляд это надо понимать так, что у молодого специалиста нет жилплощади? Но на самом деле, конечно, не так. Наоборот, документ констатирует, что жилплощадь от предприятия А. Д. Звездину не выделялась. Потому что она у него уже и так была.

Но мы действительно забегаем вперёд. Вернёмся к учёбе Аркадия Звездина в ЛТА, тем более, что она у него уже вот-вот подойдёт к концу. Через семь лет всех своих приключений и трудностей Аркадий, наконец, добирается до заветного диплома. 27 декабря 1965 года он защищает дипломный проект по весьма серьёзной теме: "Организация отгрузки экспортных пиломатериалов из Игарского порта и проект мероприятий по снижению претензий иностранных покупателей". А 31 декабря 1965 года, как раз подарком к Новому году, следует Приказ о предоставлении квалификации, и отчислении из академии в связи с окончанием обучения с 1 марта 1966 г. (Это, можно сказать, ещё один подарок – два месяца отпуска до 1 марта, которые засчитывались в срок учёбы в академии).

И вот в руках у Аркадия наконец-то... но нет, увы! Заветный диплом он пока так и не получает, – впрочем, как и все остальные выпускники вузов СССР тех лет. Ему выдают лишь так называемое "Временное удостоверение". Это – очередной взлёт советской бюрократической мысли; Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 533 "О мерах по дальнейшему развитию высшего и среднего специального образования, улучшению подготовки и использования специалистов" от 9 мая 1963 г., была введена такая практика: выдавать диплом не сразу после окончания вуза, а только после отработки одного года по месту распределения. И причины там указывались со всей большевистской прямотой: "с целью преодоления уклонения выпускников вузов от работы по распределению". Видимо, вопрос стал в те годы весьма актуален. ¹¹

Впрочем, уже совсем скоро, как раз в 1966 году, Партия и Правительство отказываются от этой практики (Постановление ЦК КПСС, Совмина СССР от 03.09.1966 №729 "О мерах по улучшению подготовки специалистов и совершенствованию руководства высшим и средним специальным образованием в стране"). Так что выпускнику ЛТА Аркадию Звездину просто немного не повезло – он попал как раз в тот короткий промежуток времени, когда ещё действовало то Постановление.

Но как бы там ни было, Аркадий Звездин направляется по месту своего распределения, тем более, что работа в Ленинградской конторе Всесоюзного экспортно-импортного объединения "Экспортлес" – далеко не та, от которой надо было бы "уклоняться"! И как это не самому успешному студенту Звездину удалось туда попасть – можно только гадать... Наверное, продолжала работать всё та же высокая протекция, сопровождавшая его все годы учёбы. А с "Экспортлесом", кстати, Аркадий близко познакомился ещё до окончания Академии – в зачётке указано, что руководителем его дипломного проекта об иностранцах в Игарском порту был не кто иной, как управляющий Ленинградской конторой "Экспортлеса" Пётр Борисович Маргулис. Между прочим, достаточно интересная личность – заместителем директора "Экспротлеса" он стал ещё в 1938 году, а в Великую Отечественную служил в Политуправлении Ленинградского фронта. И под его началом тогда служил Юрий Жданов – сын члена Политбюро ЦК ВКП(б) А. А. Жданова, второй муж дочери И. В. Сталина Светланы Аллилуевой, впоследствии – ректор Ростовского государственного университета. И все годы Ю. А. Жданов постоянно поддерживал с П. Б. Маргулисом дружеские отношения.

Но неизвестно, конечно, может ли всё это иметь какое-либо отношение к нашей истории?.. Скорее всего – никакого.

Интересней вот что: на справке, приложенной к "временному удостоверению", стоит отметка что А. Д. Звездин проработал инструктором В/О "Экспортлес" только с 14 марта 1966 по 1 ноября 1966 г. То есть, не отработал ещё даже и положенного года. Выходит, он тогда ушёл из "Экпортлеса"? А потом опять устроился туда же? – (ведь когда Аркадия призвали в армию в 1968 году, он трудился в том же "Экспортлесе", так указано в его военной медкнижке). Нет, думается, что дело вовсе не в этом. Вероятно, дата "1 ноября" на справке означает просто то, что справка была оформлена в этот день. Ведь на бланке не предусмотрена графа "дата выдачи". А при её наличии период работы указывался бы так: "с 14 марта 1966 г. по настоящее время".

Так что можно, наверное, без особых натяжек предполагать, что после 1 ноября 1965 года Аркадий Дмитриевич Звездин никуда из "Экспортлеса" не уходил, а так и работал до призыва в 1968 году.

Однако почему же всё-таки ему написали эту справку не через год, как было положено, а 1 ноября? Ну, тут-то ответ уже очевиден: в соответствии с упомянутым выше Постановлением от 3 сентября 1966 года. Постановление о временных удостоверениях утратило силу, и молодым специалистам начали менять их на дипломы, не дожидаясь истечения одного года.

Впрочем, мы уже не раз могли убедиться, что изучение биографии Аркадия Дмитрича постоянно преподносит нам самые разные загадки и сюрпризы, так что категорически утверждать здесь ничего нельзя. Ответы на все эти вопросы надо искать уже в архивах отдела кадров "Экспортлеса", до которых, даст Бог, какой-то пытливый исследователь когда-нибудь ещё доберётся. Ведь личные дела инженерно-технических работников хранятся бессрочно...

_____________________

ДОПОЛНЕНИЕ

Рассказ о студенческих годах Аркадия Звездина закончен. Но в его личном деле из Лесотехнической Академии есть ещё несколько документов, относящихся к гораздо более поздним временам, через 10-12 лет после окончания – к 1975-77 году. Поскольку эти документы тоже дают нам интересные открытия в биографии Аркадия Звездина, а вместе с тем уже – и певца Аркадия Северного; ну, и ставят, конечно же, целый ряд новых вопросов и загадок, – куда ж без них! – всему этому тоже следует посвятить отдельный небольшой рассказ...

Итак, после семи месяцев работы в "Экспортлесе" Аркадию меняют его "временное удостоверение" на настоящие синие корочки. Об этом есть документ с его распиской о получении диплома У-№851894, от 29 октября 1966 года. Что весьма даже странно, потому что в уже упоминавшейся справке о работе в "Экспортлесе", на основании коей и выдавался диплом, стоит дата 1 ноября 1966. То есть, то ли в расписке дата поставлена задним числом, то ли в справке дату написали с запасом... В общем-то, зная чудеса советского делопроизводства, удивляться этому не приходится. И объяснение тут можно найти достаточно логичное: видимо, существовало распоряжение обменять все дипломы до 1 ноября. Впрочем, это хоть и занятная, но не такая уж и существенная деталь.

Самое интересное начинается девять лет спустя.

2 декабря 1975 года А. Д. Звездин пишет в архив ЛТА просьбу выдать ему справку об окончании Академии, которую на следующий день и получил. Зачем ему понадобилась такая справка? Первое, что приходит на ум – куда-то нужно было представить данные о своём высшем образовании, а диплома у него в этот момент на руках не было. Тут много вариантов: к этому времени Аркадий уже был в разводе с В. С. Бойцовой, в её квартире на Таллинской улице в доме № 8 не жил, а диплом мог остаться там. А ещё мог Аркадий, в конце концов, просто-напросто и потерять тот диплом, а восстанавливать-то его куда сложнее, чем получить такую справку. Особенно, если где-то было достаточно предъявить и её.

И скорее всего, эта справка нужна была ему для устройства на работу. Можно даже с большой долей вероятности предположить, куда именно – на завод "Пирометр". Об этом месте его работы много рассказывал Д. М. Калятин, – правда, никаких дат он не называл. Но вот по письму начальника Красногвардейского УВД от 10.02.1976 видно, что по крайней мере 27 января 1976 года Аркадий там работал, а временной промежуток от 2 декабря 1975 до 27 января 1976 получается не такой уж большой. Ну, а раз для устройства туда нужна была справка о высшем образовании, то уж, наверное, Аркадий трудился там не подсобным рабочим, а экономистом, или каким-то иным ИТР. То есть, ни завязывать начисто с работой в советском народном хозяйстве, ни менять свой социальный статус Аркадий Дмитриевич Звездин в это время, стало быть, ещё не собирался.

С этим, вроде, всё понятно. Но через пару лет, 23 февраля 1977 года на адрес Таллинская д. 8, кв. 11 приходит совершенно загадочная бумага из ЛТА. Почему она приходит на этот адрес, догадаться нетрудно – в 1975 году, когда Аркадий писал просьбу о справке, он указал именно Таллинскую. Хотя, конечно, из этого вовсе не следует, что он в это время был там ещё прописан. Но это неважно. Главное – это само письмо! В нём тов. Звездину сообщается, что в архив академии поступил его диплом, который можно забрать...

И вот тут уже просто одна сплошная загадка. Откуда поступил этот диплом, если согласно расписке от 29.10.66 он с тех пор был на руках у Аркадия? Или диплом был всё-таки утерян, а нашедшими (или милицией?) передан почему-то не владельцу, а отправлен в архив ЛТА? Главное, что в архив ведь действительно поступил тот самый диплом У-№851894, а не дубликат взамен утерянного. Он существует и сейчас – это один из немногих документов Аркадия Дмитриевича, сохранившихся у его дочери Наталии Аркадьевны.

А ведь ещё есть версия, что Аркадий вообще его не забирал в 1966 году, и его подпись на расписке просто подделана! А диплом с тех пор, значит, так и валялся в деканате, пока, наконец, не был передан в архив в 1977 году... Выглядит это, конечно, совершенно фантастически, и главное – непонятно, как же он тогда трудился в "Экспортлесе" до самого 1974 года (после армии), так и не представив диплом в отдел кадров? И как у него не просили представить диплом при призыве? Но чего только не случается в нашей советской жизни! Может, "лёгкость" характера Аркадия, так наплевательски отнёсшегося к своим документам, самым чудесным образом совпала с разгильдяйством канцелярских работников? Но бывают ли такие чудеса – мы судить не возьмёмся...

Так что никаких выводов об этих непонятных приключениях диплома делать пока не приходится. Может, всплывут ещё какие-нибудь дополнительные данные или версии. А сейчас интереснее то, что произошло после того, как Аркадий получил это послание из архива ЛТА.

Забирать диплом он пришёл только через пять месяцев, 13 июля 1977 года, – эта дата стоит на расписке. Почему он так долго собирался – тут трудно строить предположения. Мы ведь даже точно не знаем, где находился Аркадий в феврале 1977, когда на Таллинскую пришло уведомление из ЛТА, и тем более, не можем знать, когда ему об этом сообщили. Может, действительно только летом. А может, бурные события творческой жизни Аркадия, наступившие как раз в первой половине 1977 года,¹² не давали ему возможности добраться до своей альма-матери.

Тут важнее другое. Мы знаем, что в июне 1977 года Аркадий был в Одессе, где записал 5-й ("Прощальный") концерт с "Черноморской чайкой", хотя точная дата записи неизвестна. Потом Аркадий уезжает в Ленинград, и вот что он сам писал об этом в письме В. Р. Шандрикову 20 октября 1977 г.:

"С Одессы после 5-го концерта укатил к себе в Питер за своими ксивами. Заплатил 250 руб. и получил все документы. 28.6. уже лежал в Москве в дурдоме, там, где лечился Володя Высоцкий. Пролежал 56 дней и заделал себе клизму на 5 лет. Теперь как Высоцкий не могу пить в течение 5 лет, вчера был ровно один месяц, как мне сделали операцию".

И вот с этим письмом мы в своё время долго ломали голову, пытаясь определить по нему датировку осенних записей Северного в 1977 году. Даты в письме совершенно не "бились": операцию сделали месяц назад (то есть, 20 сентября), а 56 дней с 28 июня закончились 23 августа... Строились предположения, что, может быть, Аркадий в сентябре был в клинике ещё раз? Или что одна из дат написана неправильно, – только вот какая? Дата письма (20 октября) или дата госпитализации – 28 июня?

Но вот теперь, благодаря этой самой расписке, всё, наконец, становится понятно! Конечно, Аркадий ошибся, написав июнь вместо июля, в июне он никак не мог лечь в клинику, потому что 13 июля забирал в Питере свой многострадальный диплом. А от 28 июля все даты прекраснейшим образом встают на свои места. И значит, ни в каких записях до 22 сентября он участвовать не мог.

Ну что ж, это лишняя иллюстрация к тому, как сложно разбираться в биографии столь неординарной личности, как Аркадий Дмитрич. И как бывает нельзя доверять не только рассказам очевидцев, но даже и датам на письменных источниках...

Остаётся добавить совсем немногое. Документы, за которыми Аркадий ездил в Ленинград, нужны были ему, вероятно, для того, чтоб "легально" лечь в клинику. А диплом мог понадобиться для того, чтобы предварительно оформиться где-то на работу. Всё получается достаточно логично. Остаётся непонятным, какие ещё документы он должен был получить в Питере, и за что заплатил 250 рублей. По крайней мере, новый паспорт он не получал, – это ясно видно из данных паспорта, указанных в расписке, а диплом он должен был получить в любом случае, и платить здесь было не за что. Даже в виде "благодарности", а тем более – такую большую сумму. Вот и ещё одна загадка...

Но зато мы теперь точно знаем, что в июле 1977 года у Аркадия был всё тот же паспорт XXXII-ПА №596354, выданный 9 ноября 1970 г. И если он и стал "человеком без паспорта", как часто потом о нём рассказывали, это могло произойти только позже.

Кстати, срок действия этого паспорта, согласно тогдашним положениям, составлял 10 лет.

Аркадию Дмитриевичу, увы, суждено было прожить меньше...

______________________________________________________________

Примечания

1. Ближайшая к г. Макарьеву Ивановской области лесотехническая школа находилась в 80 км, в посёлке Мантурово, уже на территории Горьковской области. Сейчас он относится к Костромской обл.

2. О довоенной службе Д. И. Звездина есть и такая информация (из непроверенного источника): "Выписка из акта №1217 Ивановского горзагса: «Звездин Аркадий Дмитриевич – родился 12 марта 1939 года. 1-я горбольница. Отец – Звездин Дмитрий Иосифович, 35 лет, место работы – Ивановский Трестлес, начальник отдела технического снабжения, национальность – русский. Мать – Звездина Елена Макаровна, 35 лет, место работы – домохозяйка, национальность – русская. Родители прописаны по адресу: ул. Менделеева, д.10, кв.6". [Источник] [Cохранённая копия]

3. В 1960 г. Сосневскую прядильно-ткацкую фабрику-школу им. О. А. Варенцовой соединили с Сосневской отделочной фабрикой имени Ф. Н. Самойлова, и получился Ивановский хлопчатобумажный комбинат. Ему было присвоено имя Самойлова, а имя Варенцовой отдали Большой Ивановской Мануфактуре. Тем более, что до этого она носила имя В. М. Молотова, который как раз к тому времени попал в опалу.

4. Девичья фамилия Елены Макаровны – Шляпина (сведения от Вячеслава Звездина, сына родной сестры Аркадия Людмилы).

5. Позже, в личной карточке студента ЛТА, написано, что до поступления он работал сверловщиком 5 разряда. Пятый – это достаточно высокий разряд. Но карточка заполнена не Аркадием, так что это ошибка заполняющего. В той же карточке и отчество отца написано как "Иосипович".

6. В "Заключении врачебной комиссии" есть ещё один любопытный момент: у хирурга написано "годен кроме 7.14". Это явно статья или пункт какого-то положения о годности к службе, но в доступных документах ничего такого пока найти не удалось. (См. "Положение о медицинском освидетельствовании граждан, призываемых на действительную военную службу, военнослужащих и военнообязанных", "Расписание болезней и физических недостатков, при наличии которых призываемые на действительную военную службу, поступающие в военно-учебные заведения, военнослужащие и военнообязанные признаются годными, ограниченно годными и временно или вовсе негодными к прохождению военной службы или поступлению в военно-учебные заведения" и "Таблица дополнительных требований к состоянию здоровья призываемых на военную службу при распределении их по родам и частям войск и поступающих в военные училища, институты и академии". Все введены в действие Приказом министра обороны № 110 от 20 июля 1956 г.)

И при этом в записях хирурга не отмечено никакой патологии. Может быть, только индекс массы тела – при росте 175 см и весе 58 кг он равен 18,9 – это нижняя граница нормы. То есть, выходит, что Аркадий не только стал доходягой в последние годы жизни, а и всегда был астенического телосложения с пониженным весом. Правда, про низкий вес, как основание для негодности, в тех самых документах тоже ничего не написано... Впрочем, это, наверное, и не особо важно – ведь в число кандидатов он всё равно был зачислен.

7. Следует, впрочем, заметить, что подобные рассуждения справедливы лишь в том случае, если в командировочном удостоверении действительно указан срок командировки с 1/X 1960 по 1/III 1961. Однако на снимке удостоверения дата видна очень нечётко, и вполне может быть, что окончание командировки было 1/II 1961. В таком случае Аркадий убыл из леспромхоза не раньше срока. Но тогда всё равно не понятна формулировка увольнения – "согласно его заявления, как для продолжения учебы в академии". По идее, уволить его должны были в связи с окончанием срока командировки, а следовательно - и трудового договора.

8. Cправедливости ради надо вспомнить и о том, что Борис Тайгин, участник первой оркестровой записи Аркадия у В. Смирнова, датировал её не 1963, а 1962 годом. То есть, как раз тем периодом, когда Аркадий прозанимавшись целый год неизвестно чем, надумал снова восстанавливаться в ЛТА. А значит... да ничего это не значит. Никаких выводов тут не сделаешь. А датировка тех записей 1962 годом опровергается другими данными, не документальными, а музыкальными – там использованы фрагменты мелодий, написанных только в 1963 году. Но это уже дела совсем из другой оперы...

9. На личной карточке студента написан тот же адрес, а на этом направлении он почему-то написан поверх какого-то другого, зачёркнутого. Разобрать его невозможно, только цифры 20-57, и первые буквы названия улицы (похоже на "С...") Может быть, это ещё какой-то адрес Аркадия, где он жил между общежитием и квартирой жены, но может – это просто какая-то случайная ошибка, совершенно посторонний адрес, и пытаться тут что-то определить совершенно бесполезно.

10. Вообще, там есть данные обо всех трёх паспортах, которые были у Аркадия Дмитрича, но данные первого паспорта XХI-ЖИ №605334, выданного 5 отделением милиции гор. Иваново 18.07.55, ничего интересного нам не дают. Со следующим паспортом – XV-ПА №726678, выданным 19 отделением милиции гор. Ленинграда, на срок с 20.08.60 г. по 20.08.70 г., тоже никаких неожиданностей нет. Это 19 отделение милиции, как и следовало ожидать, было расположено совсем рядом с общежитиями Лесотехнической академии, по адресу пр. Шверника, д. 31. (Ныне – 2-й Муринский пр., здание это сохранилось, но признано аварийным, и милиции там давно уже нет). И первоначальная прописка Аркадия по этому паспорту была, надо полагать, по ул. Песочной, д. 12, ком. 608. Данные этих паспортов написаны в личной карточке студента Аркадия Звездина.

11. Похоже, что с дисциплиной молодых специалистов в СССР тогда действительно была беда, даже несмотря на то самое Постановление 1963 года о "преодолении уклонения". Пришлось даже принимать ещё одно, №499 от 21 мая 1964 г. – "Об использовании молодых специалистов по окончании высших и средних специальных учебных заведений". В котором говорилось, что многие предприятия и учреждения, которые получили специалистов по распределению, освобождают их от работы раньше указанного срока. И предусматривалось ни больше ни меньше как право Министерства высшего и среднего специального образования лишать дипломов специалистов, которые уклоняются от работы по распределению!

Этот пункт утратил силу в соответствии с Постановлением ЦК КПСС, Совмина СССР от 03.09.1966 №729 "О мерах по улучшению подготовки специалистов и совершенствованию руководства высшим и средним специальным образованием в стране".

12. См. об этом материалы "Об истории конфликта В. О. Набоки с А. Северным и С. И. Маклаковым" и "Тайны дома на Рыбинской", а также главу "1977 год" из книги "Аркадий Северный, Советский Союз".