Сейшн с Россиянами

Аркадий Северный
Session c рок-группой "Россияне"

Информация, известная на настоящий момент

На настоящий момент известно несколько независимых друг от друга рассказов о том, что в начале 1979 года состоялась сессия Аркадия Северного с известной ленинградской рок-группой "Россияне". Информация, изложенная в этих рассказах, крайне противоречива.

Рассказы Р. И. Фукса:

– Самый грандиозный проект состоял в том, что я познакомил Северного с Жорой Ордановским и его рок-группой "Россияне". Я писал тогда для "Россиян" текст рок-оперы. Северный спел с ними пару песен, и получилось это настолько великолепно – мурашки по коже! Но запись не удалась, это было в какой-то котельной, акустики никакой. Я пригласил на эту запись Сергея Маклакова, так он просто плюнул на все, и уехал. Я еще побился немного, но ничего не получилось...

– В начале 1979 года ко мне пришел знакомый музыкант Николай Евсеев, и передал просьбу Жоры Ордановского – написать либретто рок-оперы! Жору я знал давно, потому что с нашим самодеятельным рок-движением так или иначе общался еще с 60-х годов. У нас что-то совсем мало писали про знаменитый фестиваль 1967 года, каким-то удивительным образом разрешенный руководством обкома ВЛКСМ. Там выступило много самодеятельных групп, игравших самый настоящий рок, причем у некоторых – даже русскоязычный. Вот, была такая группа "Лесные братья" – там играл Коля Резанов, впоследствии – известный "брат Жемчужный". Кстати, групп с таким названием было две! – одни выступали в нормальных костюмах, другие – в шкурах. Безобразие, короче. Конечно, обком такого больше не разрешал... Впрочем, мы отвлеклись. Речь идет о 1979 годе, когда самодеятельный рок был уже достаточно мощным явлением. А вот рок-оперы пока что ни у кого не было. А Жора был парень отчаянный, он решил сделать рок-оперу не о чем-нибудь, а об исходе евреев из Египта!

Но есть в истории этой несостоявшейся оперы еще один, очень интересный момент... На одной из "репетиций" состоялась моя встреча с Аркадием Северным, как потом оказалось – последняя... Я уже не записывал в то время Аркадия, но узнал, что он находится в Ленинграде, и подумал – а не попробовать ли Аркадию спеть с "Россиянами"? Это было в котельной, где рядом размещался какой-то подростковый клуб, и... управление МВД. Впрочем, об этом я уже рассказывал. Пение получилось великолепное, а запись – никакая.

А вот что по этому поводу рассказывал В. А. Шорин ("Кривой"), на квартире которого А. Северный жил в начале 1979 года:

Эту запись я отлично помню – около "Универсама" на Анниковом, угол Энергетиков. Там был клуб жилконторы, или что-то в этом роде… И вот, в этот клуб для того, чтобы сыграть вместе с Северным, приехал ансамбль "Россияне", на "ПАЗике". Пел с ними Аркадий в основном свои старые вещи. В этом клубе были какие-то странные стены, звук отдавал очень сильно. Рудольф говорит: "Не пошла запись, надо переписывать по новой". Но Аркаша уже не захотел

{arkasha-severnij.narod.ru}

Из записи А. Северного под гитару в Тихорецке, июль 1979 г.

<А. С.> – Когда-таки я в этом монастыре побывал, мне пришлось опять вернуться в Ленинград. Я там немножко порепетировал с “Россиянами”, и вдруг неожиданный вызов, и куда бы вы думали? В Тихорецк, который вы называете-таки Техас. Великолепный, зелёный город! Приняли меня немножечко очень хорошо, захожу я в ресторан “Здоровье”. Чтобы вы думали, с кем я встретился? Ой, а зох эн вэй!

(Северный произносит слово "Россиянами" не совсем четко, нечто похожее на "россиянеми")

Рассказ ленинградского коллекционера Юрия Белого, участвовавшего в записи:

Я сам заезжал за Аркадием на машине, он жил очень близко от того места. Мы приехали с Рудиком, моим племянником и магнитофоном. Маклаков приехал со своим магнитофоном. И запись проводилась на двух магнитофонах. Я писал на "77 Sony" на 19 скорости на плёнку "ORWO" – запись получилась приличная (хотя само исполнение было грязное). Прошла маленькая репетиция группы. Аркадий был в кримпленовых расклёшенных светлых брюках и клубном синем пиджаке. С широким галстуком в полоску. Для утра – это было полное жлобство. Попели совсем немного. Концерт начинался вступительным словом Аркадия и песней "Летите голуби" Мурадэли. Ещё пару фраз, и Аркадий сгинул куда-то. Я не интересовался им, и не видел, что он в это время делал. Ещё попели немного без него. Что-то не заладилось. Разошлись. На следующий день я отдал эту плёнку Рудольфу и он потом увёз её с собой в США. И более я её не видел. Теперь он обо всём этом напрочь забыл. А я помню – потому, что мне было очень жаль потраченного времени и плёнка для меня была дороговатой.

Либретто к рок-опере написал Фукс и оставил его мне, с наставлениями продолжать контролировать работу самодеятельного композитора, не умевшего писать ноты...

Информация от музыкантов рок-группы "Россияне":

В марте 2009 года я беседовал с Олегом Азаровым, музыкантом, в конце 70-х – начале 80-х выступавшем в составе "Россиян", яркой "банды" музыкального андеграунда того периода. Вот что он рассказал:

Это произошло в начале 1979-го. По-моему, в начале февраля или даже в январе. Помню, снег лежал, а сессию в "крупе" (институт культуры имени Крупской) я уже сдал. Сдавал я тогда быстро, дней за 5–6, сначала хорошо гулял новогодние праздники, а потом – сессия.

Наш тогдашний состав существовал около года. И "точка" наша находилась возле метро "Академическая", направо от станции, во дворах, за универсамом такой клуб стандартно-типовой. Вообще-то, это была "точка" Тита, он нас туда пригласил и мы там репетировали в очередь с ним и ещё одним музыкантом, флейтистом, с осени 1978-го года, по меньшей мере с октября, и вплоть до весны 79-го, когда мы в Нарву с концертами уехали.

Сет длился не меньше шести часов. Начали после 12-ти и по меньшей мере до 18-ти длилось точно. Писали на привезённый звукорежиссёром Северного самодельный восьмиканальный пульт, имевший 8 раздельных каналов громкости и только одну пару частот. Эквалайзер был на 2 частоты. Сам пульт был моно, но подавал сигнал он на какой-то японский маг, с него потом, по-моему, содрали советские "Юпитер" и "Электронику". Бобины использовались большие, мне кажется, импортные какие-то. Скорость была большой, плёнки не жалели.

Для нас это была вообще первая запись, до этого у нас вообще никаких записей не было никогда. Мы её долго перед этим ждали, месяца полтора. Конечно, обсуждали, что будем делать на этой записи, но не слишком детально. К тому же, понятия не имели, кто такой Аркадий Северный. То есть имя-то слышали, а конкретно ничего – ни музыкального мышления, ни опыта записи, ни стилистики. Но особо-то не переживали: было известно, что сессия будет только одна, а нам просто хотелось попробоваться, услышать себя:

– Что играем?

– Аркадий Северный.

– Кто такой? Не наша зона.

Мы на "точке" с утра околачивались. Там обычный такой зал, бывший "красный уголок". Сбоку была трибуна, возле стены в кучу свалены флаги расцветки, которые на 1 мая вешали. Колонки у нас были самопал с двумя басовыми динамиками А9. Обтяжка у колонок была какая-то жёлтая или оранжевая. Микрофоны использовались МД-66.

Нас было четверо музыкантов. Всего-то по 25 лет: барабанщику Сергею Завьялову тогда было 26 лет, Жоре – тоже 26, мне 25, а басисту Андрюше Васильеву и Юре Мержевскому, игравшему у нас на скрипке, второй гитаре и ещё бэк-вокал делавшему – по 19 всего. Я на записи играл на фортепиано (кажется, обычный для такого рода места "Красный Октябрь") спиной к "залу", а Ордановский – на переделанной Musima Etherna.

Северный приехал на "Жигулях" с администратором и звукорежиссёром. Они, чувствовалось, держали его в твёрдых руках. Перед началом администратор отвёл меня в сторону:

– Аркадию не предлагать. А у него самого точно не будет.

Нет, для нас вино на репетициях было как раз в порядке вещей. Но пили мы тогда красное сухое. Алжирское. Настоящее французское вино. По бутылке на брата, нам тогда много было не надо. "Колониальное наследие" за какие-то два рубля. А Аркадий – пронёс. Пронёс две бутылки портвейна, на животе пронёс и припрятал возле трибуны. Так что в паузах мы там нормально бухали.

Выглядел Аркадий очень нездоровым, с землистым цветом лица, но при этом хорохорился и был очень бодр. Менторски не держался, общался охотно, но больше с Жорой и Юрой.

Он им показывал нужные темы. Не знаю, может, он им цифровки наговаривал, а может, напевал. Те подбирали и показывали, а он объяснял при этом просто:

– Здесь чуть выше, а вот здесь – чуть дольше.

Вот, в таком режиме – он накидывает, гитаристы ему подбирают, а мы тем временем выпиваем – и писались. Он поступал просто: в паузах перед тем, как пойти выпить, он говорил администратору:

– Что с пультом? Ребята же так стараются, а у вас же такой треск и скрип постоянно!

Ну, тот, понятное дело, к оператору – и в наушники. А мы – под трибуну. От первой бутылки портвейна мне пришлось его "спасти". Он говорит:

– Я не умею недопивать, отпей-ка половину.

Не знаю, как Северный выбирал темы для записи. По-моему, он не особо размышлял перед тем. Во всяком случае, тетради какой-то или шпаргалки с текстами или очерёдностью песен я не видел. Все его темы были из разряда "сделать быстро".

Пел он "из себя". Показалось, что он не знал, что будет петь. При этом подача его, если можно так сказать, была явно "педалированой". Гитары или иного инструмента в руках у Аркадия Северного не запомнилось.

Поскольку запись была, в принципе, как бы совместная, мы записали и свои вещи. Штук пять, наверное, бабахнули. Вначале, скорее всего, был "Автобус". Обязательно – "Сладко поют канарейки, хозяин – любитель пения…", возможно – ещё была "Мерзость". Других тем вспомнить не смогу. Ну вот, сыграли, а после этого он уже стал свои темы показывать. Так что там на записи так – сначала наши песни, а потом Северного.

Во время сета на ходу придумывались и писались и реплики Северного и Ордановского. Вступление по ходу придумали смешное. Там должно было так получиться. Сначала мы играем какую-то лабуду. Потом раздаётся скрип, как бы дверь открывается (для этого, кажется, гнули микрофон) и Жора спрашивает:

– Кто нам мешает? – и ритм разваливается.

– Я – Аркаша Северный. Мне сказали, что здесь репетирует всемирно известный вокально-инструментальный ансамбль "Земляне".

– Нет, мы всего одна восьмая часть Земли, мы – "Россияне".

Хотя Ордановский и придумывал эту интермедию вместе с Северным, произнести её с ходу не мог, несколько раз репетировал.

Я не знаю, как вообще возникла идея этой совместной записи. Сначала, я полагал, что инициатива появилась через Жору, а потом подумал, что скорее это со стороны Юры Мержевского могло прийти. Он учился в "консерве", у него могли быть какие-то контакты из другой музыкальной среды. Может, имела к этому отношение каким-то образом и подруга Жоры, теперь она замужем за одним художником из "митьков", у неё всегда был широкий круг знакомств. Но всё же, я думаю, что через Мержевского организаторы этой записи вышли на нас.

По поводу того, что за люди и откуда, я не интересовался. Вот как будут сводить запись – да, это было интересно, ведь первая же она у нас должна была быть. Про заказчиков сказали просто:

– Ребята уезжают в Израиль, у них уже паспорта сданы, делать надо быстро.

А про сведение:

– Сейчас мы поработаем на профессиональной студии с записью.

Тогда "левые" звуковые смены часто делались в Доме Радио.

С Юрой впоследствии приключилась такая история. Он занял денег на гитару и пошёл в "Крышу". При этом человек понятия не имел о кабацком репертуаре, играл с листа. И "карася" получал в полном объёме. Это называется "прислушивание". Гитарку Ibanez он всё-таки купил, но из Консерватории при этом вылетел. Потом он с семьёй уехал в Штаты.

Во время выпивок в паузах Аркадий травил байки. Мне он вообще "рассказуном" показался тогда. Помню, как он про какой-то свой концерт в таганском кабаке на сходняке рассказывал. Почти на фене. Он пел, а в зале – битьё посуды со стрельбой.

– А мне начхать. Я на сцене, и своё дело делаю. И лицо потерять нельзя.

Мне самому в такой ситуации бывать не приходилось, но кое-что я к тому времени уже видел. В 76-м работал я в "Кронверке". Так туда дважды в месяц звонили от Феки: чтобы к ноль-тридцати никого не было! И мы играли ему до пяти утра.

Думаю, услышь мы сегодня эту запись без добавляющей реставрации, повеселились бы сильно. Чистая махновщина, всё на ходу.

Конечно, Северный и мы были очень разные. Но при этом нас объединяло то, что мы были "под колпаком у Мюллера". Мы в своём мире, Аркадий Северный – в своём.

Постараюсь сформулировать своё отношение к рассказу Азарова, разобрав вызывающие те или иные реакции доверия моменты.

1. Цель записи, её, так сказать, маркетинговая стратегия.

Лично мне представляется экономически целесообразным для ситуации отъезда в конце 70-х – начале 80-х инвестирование в столь нетипичный актив. В этом смысле и лихорадочная поспешность, и очевидная халтурность, и заведомо большие накладные расходы ("плёнки не жалели") оправдываются ситуацией "паспорта сдали". Другое дело, насколько иностранная плёнка способна привлечь внимание на таможне, и каков риск её размагничивания.

С другой стороны, если такая запись делается и таки да, оказывается в забугорье, то отчего б ей давным-давно не всплыть? Допустим, продать её какому-нито лейблу не удалось (думаю, из-за качества), но по коллекционерским-то каналам она должна была бы разойтись?

Невозможно также исключить, что она оказалась-таки среди изъятых при досмотре вещей и осела в какой-нибудь таможенной камере хранения.

2. Техническая возможность профессиональной доработки.

Про "левые" смены на госстудиях можно судить хотя бы по объёму творческого наследия Юрия Морозова, работавшего на ленинградском заводе фирмы грамзаписи "Мелодия". А в том самом Доме Радио на Малой Садовой работал еще один "рок-менеджер" Игорь Шамрай. Так что вариант с госстудией я бы сразу не отметал. Но! Учитывая спешку и коммерческий интерес продюсера (–ов?), резонно спросить: а каковы гарантии достаточного для доведения записи до приличного уровня количества времени у халтурщиков из госконторы? Всё-таки, это режимный, товарищи, объект. И вахтёров, товарищи, как деньги, ещё никто не отменял. Журнал учёта там и всё такое. И ещё один вопрос. А каковы гарантии защиты прав владельца от несанкционированного копирования? Полагаю, это возможно лишь в одном случае – если сам владелец и пришёл, и отслеживает. То есть, профессиональный микшерский пульт для него – не "новые ворота". Но ведь "у ребят уже сданы паспорта", кажется?

3. Тематика записи, её состав.

Фактом жизни является отсутствие в наследии "Россиян" периода Ордановского студийных работ. В этом легко убедиться: в Сети можно обнаружить лишь концертные записи. Так что мотивация "попробовать по-взрослому" понятна и представляется вполне вероятной. И несколько своих песен "бабахнуть" – это, понятно, святое. В этом случае интерес "продюсера" лежит не в плоскости режиссуры или музыкального материала. Допустим, душа-человек желает явить миру феномен рок-андеграунда. Почему "Россияне"? Так или иначе, хреновый предтеча у Стингрей оказался. А Новгородцев бариновский "Трубный зов" распятием русского рока сделал уже через два года.

4. Интермедия про "Землян".

Конечно, может быть, что при сведении на профессиональном пульте "болтовню" предполагалось вырезать. Так что рассчитывать идентифицировать запись по такому шикарному флейму, наверное, всё же не стоит. Но сама обыгрываемая оппозиция "Земляне"/"Россияне", как мне кажется, является "продуктом" более позднего времени. "Земляне" были чисто ленинградской такой "виашной хоруговью", как Хиль и Пьеха – топами "культурной программы" областных партийно-комсомольских хозактивов. Оттого они и были "мишенью номер раз" для групп рок-подполья. Но! Всё это осознанно стало проявляться не ранее 82-го года. А на момент предполагаемой записи с Северным фишка "как бы ущучить Киселя и компашку" умы Ордановского и, например Науменко, вряд ли могла сильно занимать.

Но вот интересная вещь. Когда Северный на записи Тихорецкого концерта произносит название группы, он немножечко как бы запинается, словно перепроверяя себя, верно ли он запомнил, не косячит ли по ходу пьесы, поминая будущих трубадуров "зелёной, зелёной травы", "каскадёров" и прочей савейской лабудовой псевдоромантики.

5. Люблю жизнь блатную, но воровать – боюсь.

Упоминание рассказов Северного про якобы имевший место в условиях лёгкой перестрелки концерт на Таганке в рассказе Азарова логичным образом дополняется воспроизводимым апокрифом про Феку. Я, например, аналогичные рассказы про "до пяти утра" слышал про "Метрополь", где якобы Феоктистов и бригада постоянно зависали, а старший брат одноклассника меня уверял, что любимым кабаком Феки была "Бригантина" на Гапсальской. Наверное, у ресторанных лабухов эта байка была своего рода "сертификатом".

6. Место встречи изменить нельзя.

А теперь о самом грустном. Олег Николаевич в качестве адреса упоминает станцию метро "Академическая". А вот указываемый им в качестве хозяина "точки" Александр Титов совершенно уверен, что в период конца 78-го–начала 79-го годов никакой репетиционной базы у него в той части города не было, а вот в Коломягах – напротив, очень даже была. И именно с музыкантом-флейтистом он её и занимал.

Есть и всякие мелочи. Странно, что марку фортепиано, на котором, вообще-то, репетиции проводил и на записи играл, Азаров помнит приблизительно, а вот гитару Ордановского называет уверенно; впрочем, может, у Ордановского другой и не было. Странно и то, что название якобы впервые выпитого портвейна Азарову не вспомнилось.

Алина Алонсо, упоминаемая Азаровым в качестве возможного "канала" выхода на "Россиян" организаторов проекта, ничего по делу показать не берётся. Юрий Мержевский, судя по не вполне уточнённым данным, умер на ньюйоркщине в 2008 году. Принимавший, по словам Азарова, участие в записи Андрей Васильев тяжело болен и в качестве источника информации выступить не может. Ни пришедший в группу двумя годами позже Евгений Мочулов, ни автор почти всех сохранившихся для истории фотографий Георгия Ордановского и музыкантов группы периода 80–84 годов Наташа Васильева никогда не слышали про якобы имевшую место попытку совместной записи с Северным.

Самый главный вывод: ни о каком проекте записи рок-оперы со стрёмным и неактуальным для "Россиян" названием Азаров не знает. То есть, если предположить, что он сплёл всё от начала до конца, то с фуксовской (ну, или приписываемой Фуксу) версией он не пересекался.

Геннадий Зайцев – директор "Россиян", первый Президент Ленинградского рок-клуба:

Я помню, разговоры о записи ходили... тайно и скрыто... Честно скажу, я не помню, состоялась запись или нет.

Известно о наличии единственной проф. записи "Россиян" на Лен. радио... о наличии иных, более менее подготовленных записях, ничего никогда не говорилось. Записи группы существуют только концертного и репетиционного плана, ну и с Лен. радио.

Возможно предположить, что эта запись и есть та первая часть записи с А. С., после переработки.

В любом случае, Алику надо верить. В живых, кроме него, остался только Васильев.

18 янв 2010 Топик в vkontakte

Андрей Васильев, басист "Россиян" в период конца 70-х годов.

Сам факт встречи с Аркадием Северным – был. Это было где-то в новостройках, вроде бы в районе Энергетиков. Помещение – вроде "красного уголка". Там были стулья, сцена, трибуна.

Мы пришли первыми. С гитарами. Скорее всего, мы перед этим где-то встретились. Не уверен, что мы приехали на чём-нибудь. Хотя иногда, бывало, мы перевозили какую-то аппаратуру. Ловили машину, отчего-то помню "рафики". Ловил почти всегда Ордановский – он умел торговаться, с червонца на семь рублей мог сбить.

Какой-то аппарат там уже был. Потом пришли два-три человека, принесли большой, скорее всего фирменный, маг с большими бобинами. Плёнка, я уверен, была фирменная. Могу ошибиться, но вроде бы один из магнитофонщиков говорил то ли не совсем по-русски, то ли с акцентом.

Потом пришёл Аркашка. С кем-то. Верхней одежды не запомнил, её мы складывали на стулья в зале. Одет он был в обычный невзрачный костюм, рубашка без галстука. С собой у него была гитара – обычная магазинная, ничем не примечательная шестиструнка.

Всё делалось "под киром". Первое, что сделал Северный, когда появился в помещении – зашёл за трибуну, присел и зафигачил "мерзавчика" из горла, прямо махом. На меня тогда это произвело очень неприязненное впечатление. Ну, мы тоже чего-то к тому времени выпили, но не так, конечно. Если говорить прямо, я про себя решил – алкаш, причём неинтересный.

Первое, что мы сделали, это пообщались. Северный говорил быстро, оживлённо. Я думал, что мы ему будем подыгрывать, но это было тогда проблематично, мягко говоря. Мы тогда и сами-то играли плохонько, куда там в подыгрыше-то… Северный предлагал играть вместе. Мы, кажется, даже пробовали. Но почему-то не получилось.

Запись была примерно такая. Сначала мы сыграли несколько своих вещей, потом он, потом мы снова. Нашего материала, как я полагаю, было минут на 20. Состав вспомнить трудно, но скорее всего там были "Мерзость", "Канарейки", наверное – "Будет день", возможно – "Космический рок". Всего эта мутотень заняла часа полтора. Северный сидел на стуле, брякал на гитаре, пел что-то блатное. Было противно: исполнение было пьяное. Во время записи, помню точно, микрофон использовался "с воздуха". И писали Аркадия, кажется, напрямую на магнитофон.

Конферанс для Жоры был совершенно нетипичен. Во время наших концертов он, случалось, бросал реплики, но "по залу" – что-нибудь вроде "как слышно" или "сейчас сыграем весело". Но вот эта вот вставка про "Землян" и "Россиян" – это было. Тут вот какая история. В своё время у "Россиян" была песня, называлась она, кажется, "Бензиновый бэйби". Её всего-то пару раз, кажется, исполняли на концертах. Так вот, "Земляне" году в 78-м, что ли, сделали рок-н-ролл, со спизженным у "Россиян" текстом. Так что появление такого упоминания – это такой тонкий стёб был.

Первым ушёл Северный, ну а мы уже потом.

Потом как-то Азаров мне рассказывал, что ему студенты в "Крупе" сообщили, что слышали запись "Мерзости" по радио, какая-то станция из Парижа передавала запись. У нас не было других записей, так что я думаю, что это был фрагмент той записи.

Насчёт того, был ли проект рок-оперы, я сильно сомневаюсь. В 79–80 году я очень плотно общался с Ордановским. Я даже жил у него какое-то время. Когда в 99-м мы репетировали программу к мемориальнику, я просто вспоминал, что мы тогда с Жорой делали. Так вот, тема рок-оперы в наших разговорах никогда не возникала.

Для того, чтобы написать оперу, Жора должен был быть немного другим человеком. Ему для этого просто не хватало музыкального образования. Когда-то Жора некоторое время, полгода-год, учился в каком-то музыкальном аналоге "школы рабочей молодёжи", но темы он сочинял подбором. Я ему указывал, когда он лажал, довольно часто, и он всегда реагировал эмоционально. Он мне кричал: "Сноб! Сноб!!" Разумеется, мы это делали абсолютно по-товарищески, в рабочем порядке. А так, если бы Жора умел, он бы играл джаз-рок.

Репетировали мы тогда в довольно спонтанных условиях, чаще всего у него дома на Красной. Репетиционная дисциплина была условной. Сам Жора, например, запросто мог на 3-4 часа опоздать, мог вообще закирять и не приехать.

Мог ли Жора заказать какой-нибудь текст "на стороне"? Не знаю, но тексты "Россиян" всегда делал Ордановский. Единственный текст песни "Осень" – не его, а Кроля.

Тема эмиграции для Жоры и для нас в целом была не то, чтобы безразлична, но я как-то не помню, чтобы её обсуждали. Жора рассказывал, что у него был школьный товарищ в Петергофе, который пару раз в юности пытался как-то через Финский залив в Финляндию махнуть; пограничники возвращали подростка семье и школе. Сюжет еврейской эмиграции его заинтересовать не мог. Мы как-то тогда не мыслили в "национальных" категориях, по сути все мы были советскими людьми. У Жоры была одна "фишка", но вот национальная она или нет, судите сами. Он любил говорить "Я – гунн!"

Первые известные упоминания о рок-опере "Пророк Моисей" в публикациях:

Рувим Рублев — один из создателей "Магнитиздата" в Советском Союзе. Известен, как автор многих "неофициальных" песен, некоторые из них уже давно считаются народными. Написал и поставил подпольную рок-оперу "Пророк Моисей", после чего ему пришлось эмигрировать. В Нью-Йорке опубликовал более 40 статей из серии "Записки коллекционера Магнитиздата". Сейчас возглавляет старейшую в Америке русскую музыкальную фирму "Кисмет рекорд компани".

Редакционное вступление к статье Р. Фукса "Король подпольной песни", "Новая Газета" (Нью-Йорк), май-июнь 1981 г.

Сам Соловьев за свою деятельность постоянно преследовался, как вы сами понимаете, органами КГБ, но стал большой музыкальной знаменитостью Питера. После его попытки устроить музыкальный спектакль в котельной МВД под названием "Пророк Моисей", музыку к которому написал известный композитор, об исходе евреев из Египта, терпение питерских властей истощилось и Рудольфа "попросили" покинуть пределы СССР. Кстати говоря, Рудольф Соловьев открыл и представил России известного певца блатных песен Аркадия Северного. В общем, господин Соловьев был музыкальным хулиганом.

"Кисмет", или превратности судьбы", таблоид "В Новом свете", Нью-Йорк, 30-6-2000.г

Некоторые дополнения и технические комментарии по деталям рассказов:

– Р. И. Фукс не вполне уверенно говорил, что, может быть, сессий с "Россиянами" было две.

– В. А. Шорин в 2003 году в своем рассказе тоже назвал "Россиян" "Землянами"; звучало это, как оговорка.

– Универсам на пр. Энергетиков возле дома В. Шорина и универсам у ст. метро "Академическая" располагаются в зданиях различного типа, но в народе имели схожие прозвища – "Шайба" и "Бублик". Однако в трех автобусных остановках дальше по пр. Энергетиков, на углу с шоссе Революции, располагался универсам точно такого типа, как и у "Академической".

Приложение:

Либретто рок-оперы "Пророк Моисей", по тексту, представленному Р. Фуксом в 2010 году.

Информация о современых попытках постановки

СПИСОК КОНЦЕРТОВ

ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА