Для друга Рудика

ДЛЯ ДРУГА РУДИКА

О ГИТАРНЫХ КОНЦЕРТАХ У Р. ФУКСА

"Вдохновлённый успехом "Программ для Госконцерта", Рудольф Фукс, как заправский драматург, начинает штамповать сценарии один за другим. Сколько всего их было сделано в начале семидесятых, уже и сам Рудольф Израилевич не помнит. К тому же, по каким-то неведомым нам причинам, концерты эти получили не самое широкое распространение... А оригиналы, судя по всему, давно уже утрачены...

А ведь кроме "драматургических" концертов в это же время писались ещё и "обычные" – сколько их было, наверное, никто уже и не вспомнит. От многих остались только куски, разбросанные по разным плёнкам, но некоторые сохранились почти полностью".

"Аркадий Северный, Советский Союз", глава "По чужому сценарию".

С 1972 по 1975 год Рудольф Фукс сделал более 25 записей Аркадия Северного под гитару. Точную цифру, к сожалению, назвать невозможно – часть этих записей дошла до нас лишь фрагментами, и нет уверенности, что все эти "обломки" происходят от разных исходных концертов. Какие-то могли изначально принадлежать и к одной записи. И наоборот: один концерт мог быть записан в несколько "сессий", и до сих пор нет единого мнения – считать ли их как одну запись, или по отдельности.

Ещё хуже обстоит дело с хронологией. Дневников Фукс не вёл, в доступных каталогах стоят лишь чисто условные и чаще всего неверные даты, так что последовательность записей установить теперь очень трудно...

Примерный список этих записей выглядит так:

1. Программа для Госконцерта 1 (Музыкальный фельетон)

2. Программа для Госконцерта 2

3. Лука Мудищев

4. О шансонье

5. О Шершавом (О московском дне)

6. Неизвестный фрагмент "Позабыт, позаброшен"

7. Прощальный концерт

8. Для друга Рудика

9. О Севере дальнем

10. Фрагмент "Для импресарио"

11. Фрагмент "Помню, помню, помню я..."

12. Пьяный домашний концерт

13. Продолжение "О Шершавом"

14. Анаша

15. Кончен срок

16. Жора, подержи мой макинтош

17. Ранние песни Высоцкого

18. Репетиция перед концертом "О стилягах"

19. О стилягах

20. Голый бесполый ветер

21. Старые песни на новый лад

22. На дне рождения дочки Фукса

23. Песни и анекдоты

24. Запись для Маклакова "Я иду не по русской земле"

25. Люблю я сорок градусов

26. Ухарь-купец

(Названия записей большей частью условные. В коллекционерской среде они могли именоваться по-разному; здесь приведены те названия, что кажутся наиболее употребительными. Подробнее см. Каталог)

Конечно, для полноценного изучения этих гитарных записей начала 70-х годов было бы идеально оперировать если уж не оригиналами, то хотя бы достоверно близкими копиями, но увы! – в широком доступе сейчас имеется лишь неоднородный и, скорее всего, неполный материал. У самого Рудольфа Фукса все оригиналы давно уже утрачены. Вот что он сам рассказывал об этом:

"Часть их я отдал Борису, не помню его фамилии. Он жил на набережной Макарова… Не знаю, жив ли он сейчас, во всяком случае, надо попытаться его найти. А вот другая часть записей пропала, наверное, безвозвратно. Дело в том, что когда я собирался уезжать в США, переправить ленты за бугор из Питера было невозможно. Свои записи оркестровых концертов Северного я отправил в Киев, а эти, ранние, отдал одному товарищу, который служил в Афганистане. Это было ещё до афганской войны, у нас была большая дружба с Афганом, и там работало много наших специалистов. Этот товарищ возил в Афганистан холодильники, большими партиями. Вот в холодильнике и решили их переправить... И переправили! Но началась война, и все концы потерялись".

(Рудольф Фукс: "Со временем я расскажу всю правду". "Челябинская неделя", №46, 2002 г.)

Поиски, произведённые Р. Фуксом на наб. Макарова в 2003 году, оказались безрезультатны. Поиски в Афганистане, понятное дело, не производились. Фуксу удалось лишь вспомнить имя афганца – Дарья'.

Есть в этом деле и ещё один досадный момент. Многие ленинградские коллекционеры, в том числе и такие корифеи, как Сергей Иванович Маклаков и Николай Гаврилович Рышков предпочитали более поздние оркестровые концерты Аркадия, а этими ранними записями под гитару особо-то не увлекались. И не стремились собрать их все в свою фонотеку. В итоге уже в наше время бывали такие случаи, что наиболее полные варианты фонограмм или какие-то малоизвестные фрагменты гитарников Северного отыскивались не в Питере, а у коллекционеров из других городов.

Одним из коллекционеров Ленинграда, писавшим всё это ещё в 70-е годы с оригиналов Р. Фукса, был его близкий знакомый Валентин Парменович Шмагин. В 2000 году он опубликовал статью "Северный Фукс" (журнал "Вне закона" №16, 2000 г.), где изложил свой вариант хронологии этих записей. Надо заметить, что даже и сам Рудольф Фукс к этому времени точно не помнил ни количество сделанных тогда записей, ни их последовательность.

В изложении Шмагина события выглядели следующим образом:

"Первый домашний концерт Северного состоялся у Толмачева по сценарию, написанному Р. Фуксом. Концерт продолжительностью 1 час состоял из 18 песен, которые разбавляли рассказы и комментарии из истории Одессы и жизни одесситов. ...

Это вдохновило Фукса на создание следующего сценария, который он записал у себя дома на Ропшинской улице в конце 1972 или в начале 1973 года.

Далее выходит концерт, в котором отредактированные Фуксом рассказы о "московском дне" чередуются с блатными песнями. ...

Следующий концерт был без сценария и состоял из 18 песен.

Потом следует концерт со сценарием... концерт из 9 песен, между которыми пояснения и короткие рассказы из жизни заключённых, воров и блатных.

Вскоре Фукс выпускает концерт "О шансонье"...

В конце 1974 – начале 1975 года выходит концерт из 16 песен, где много посвящений: Клячкину, Высоцкому, Окуджаве, Рахлину, Александру Галичу.

В середине 70-х (примерно 1975 год) выходит концерт, посвящённый истокам блатной песни...

Последний записанный Фуксом концерт из 21 песни и 17 анекдотов был 7 ноября 1975 года по случаю двухлетия его дочери и длился полтора часа".

Однако, к большому сожалению, эту информацию Валентина Парменовича тоже нельзя считать точной!

И дело даже не в том, что он не указал по крайней мере ещё десяток гитарных концертов, записанных Фуксом в тот же период. Это были концерты без сценария и, в общем-то, без чёткой "художественной концепции", и Шмагин просто мог считать их проходным материалом, не стоящим занесения в анналы. Однако же у него приведены даже не все и сценарные концерты. Да и последовательность, которую он указал, тоже вызывает вопросы и сомнения.

А возникают они при знакомстве с тетрадями-песенниками Рудольфа Фукса, по которым и делались те записи. Да, к счастью Рудольф Израилевич хоть и утратил магнитные оригиналы, но сумел сохранить песенники, несмотря на все свои скитания в эмиграции и в постсоветской России. В 2014 году они были отсканированы и опубликованы.

Этот уникальный материал, тетради, которые когда-то держал в руках Аркадий Северный на тех исторических записях, стоят того, чтобы с ними ознакомиться подробно. Все они опубликованы здесь4 ++

Мыслей и вопросов при знакомстве с этими тетрадями возникает, конечно, великое множество. Но нам сейчас интересно в первую очередь проследить, в какой последовательности там изложен песенный материал. Тем более, что некоторые сценарии и планы у Р. Фукса были пронумерованы – "час такой-то".

И вот какие расхождения со списком Шмагина сразу же обращают на себя внимание.

Сценарий концерта, который значится у Шмагина пятым, – "из жизни заключённых, воров и блатных", то есть "О Севере дальнем", – обозначен у Фукса как "час восьмой". А сценарий концерта "О шансонье" расположен не после него, как указывал Шмагин, а раньше, сразу после набросков к "Программам", и "Луки Мудищева". Кстати, "Лука" у Шмагина, как легко заметить, тоже не значится. А ведь по воспоминаниям как Р. Фукса, так и С. И. Маклакова, этот концерт был записан одним из первых. Правда, в деталях те воспоминания путаются самым вопиющим образом. Это просто надо видеть – хотя бы чтоб иметь представление, с каким материалом приходится иметь дело современным исследователям (см. Приложение *)

Но вернёмся к нашему списку. Если допустить, что В. П. Шмагин всё-таки немного перепутал последовательность концертов, и поставить "О шансонье" сразу после "Программ для Госконцерта" и "Луки Мудищева", то дальше можно всё реконструировать достаточно близко к фуксовским тетрадям.

Получается вот такая картина:

Первыми, конечно же, были записаны две "Программы для Госконцерта" – два несомненных шедевра, две новых страницы в жанре, ну и так далее. Уж не будем в тысячный раз перечислять все превосходные эпитеты, которые заслужили эти записи. А то, что в 70-е годы они были первыми, сомнений практически нет: это подтверждается и рассказами Р. Фукса (в т. ч. его статьёй "Король подпольной песни" 1981 г.), и материалами В. П. Шмагина, и рассказами многих коллекционеров.

Дальше, судя по рассказам Р. Фукса и С. Маклакова, был "Лука Мудищев".

Следующий сценарный концерт – "О шансонье", как он и расположен в тетрадях Фукса.

А вот потом, вероятно, и был, как указано у Шмагина, записан концерт "О Шершавом", или, как его ещё называют, "О московском дне", по книге А. В. Вьюркова "Рассказы о старой Москве" (1948 г.) Тот самый, в котором "большая литература оказалась Северному не по зубам", хотя и не все согласны с этим мнением.

Дальше у Шмагина указан концерт "18 песен без сценария" – это практически наверняка концерт, известный сейчас под названием "Прощальный", как раз из 18 песен. Загадочный концерт, в котором Северный прощается со слушателями, и говорит "... больше вы никогда не услышите моих записей". Р. Фукс так и не смог вспомнить каких-либо подробностей по поводу этой записи, и такая вот странная драматургическая концепция так и осталась непонятной. С чем связано это "прощание", и что оно должно было означать? – никакого ответа нет...

Когда-то даже выдвигались версии, что этот концерт писался вообще без Фукса. Теперь получается, что вряд ли – все тексты песен, исполненных на этой записи, есть в песеннике Рудольфа. Правда, расположены они разрозненно, вперемешку с песнями, исполненными в нескольких других концертах. Но Фукс говорил, что этот песенник был написан задолго до начала записей Северного, вот потому-то порядок песен в нём никак и не связан с тем, как оно исполнялось. Кстати, подобным образом составлялся репертуар и многих других гитарных концертов Северного, что мы и увидим в дальнейшем.

Но ладно, – пусть мы даже не знаем, и видимо, никогда уже не узнаем, что означало это "прощание", и была ли после этого концерта какая-нибудь пауза в записях Северного, однако от этого прощания можно навести некоторую логическую связь со следующей записью. Правда, чисто умозрительную, конечно. Но что ж поделать, приходится оперировать тем, что есть...

Итак, далее можно поставить хорошо известный концерт "Для друга Рудика", также не упомянутый у Шмагина. Концерт, который, как известно, начинается словами "После длительной командировки вновь в эфире Аркадий Северный..." – и это ведь звучит вполне логично, если концерт как раз и состоялся после "Прощального". Да ещё и какого-то, может быть, перерыва, пусть и не особо длительного. Песни, исполненные здесь, тоже есть в песеннике Рудольфа, и тоже разрозненно. Но в данном случае это ни о чём не говорит, этот песенник также не предназначался изначально для записей Северного, он составлялся Р. Фуксом гораздо раньше, в ИТК (1965-67 г.г).

И вот тогда-то следующая запись, восьмая в нашей реконструкции, – "О Севере дальнем", – уже совершенно хорошо укладывается и в хронологию Шмагина и в нумерацию Фукса! У него сценарий этой записи приведён полностью (и даже в большем объеме, чем было исполнено), и обозначен как "Час восьмой". До этого никакие "часы" в тетрадях Фукса не указывались.

Далее, "Час девятый" в тетради у Фукса – это песни, исполненные на концерте, условно называемом "Анаша". У Шмагина он не фигурирует. "Час десятый" – сценарий концерта "О стилягах", тоже почему-то отсутствующего у Шмагина, хотя это полноценный сценарный концерт, и достаточно известный.

Как видно, поставить концерт "О шансонье" после "О Севере дальнем", как это было у Шмагина, уже никак не получается – поломается вся нумерация.

Почему же тогда Шмагин все-таки определил его на это место? Мог ли он перепутать эту запись с какой-то другой?

И вот здесь можно предложить ещё одну версию.

Сценарий "Часа девятого", то есть "Анаши", у Фукса в тетради начинается тремя песнями, которые на этой записи исполнены не были – "Не дождаться мне, видно, свободы", "Мадам Анжа" и "Подари на прощанье мне билет". Они были исполнены на другой записи – продолжении концерта "О Шершавом". Собственно говоря, это совершенно самостоятельная запись, потому что сделана она была более чем через год после того концерта. Фукс почему-то решил продолжить художественные чтения книги Вьюркова, и Аркадий исполнил их, сопроводив этими песнями.

И очень может быть, что записано это "Продолжение Шершавого" было как раз перед "Анашой", то есть, после концерта "О Севере дальнем". Получается, что у Фукса сценарий, написанный заранее как "Час девятый", в реальности распался на две части. "Продолжение Шершавого" и собственно "Анашу".

И вот что тут особенно интересно! Шмагин, описывая концерт "О Шершавом" упоминал, что там участвовал брат Аркадия – Михаил. Но Михаил участвовал как раз таки только во второй части – этом самом "Продолжении". То есть, выходит, что хоть в списке Шмагина и нет "Продолжения Шершавого", но оно у него учтено – вместе с основной частью концерта. Почему так получилось, теперь уже не узнать, – может, Шмагин даже и не знал, что всё писалось в две сессии, а может – решил, что их надо считать вместе, потому что это тематически цельный концерт... Впрочем, это не так уж принципиально. Вот на месте-то этого "Продолжения", – после концерта "О Севере дальнем", – у Шмагина, значит, и оказалось "О шансонье"! И если их переставить, то шмагинская хронология практически совпадёт с нашей реконструкцией на основе тетрадей Фукса. За вычетом, разумеется, тех концертов, которые у Шмагина почему-то не указаны.

Всё! Пасьянс практически сошёлся.

Последние же концерты из шмагинского списка: "Концерт из 16 песен, где много посвящений" (это "Люблю я сорок градусов"), и "Концерт, посвящённый истокам блатной песни" ("Ухарь-купец") в тетрадях Фукса под номерами не значатся, но по его рассказам действительно были записаны в конце 1974 – начале 1975 года. Это подтверждается и датировками из каталога С. И. Маклакова. После чего Р. Фукс целиком перешёл на организацию записей Северного под ансамбль.

Есть, правда, и ещё один концерт, указанный у Шмагина – "На дне рождения дочки Фукса". Шмагин датировал его ноябрём 1975 года. Однако давно уже установлено, что это ошибка. Рудольф Фукс вспоминал, что эта запись была сделана в октябре 1974 года, это же подтверждал и его друг Владимир Ефимов, участвовавший в той записи, и косвенно... сам Аркадий – там он говорит, что скоро выйдет восьмая серия мультфильма "Ну, погоди!", а это как раз и произошло в конце 1974 года.

Кстати, по тем же самым воспоминаниям Фукса и Ефимова, в те дни октября 1974 года была сделана далеко не одна эта запись. Северный тогда целую неделю жил дома у Рудольфа, и записывались тогда чуть ли не каждый день. "Голый бесполый ветер", "Старые песни на новый лад", "Песни и анекдоты", запись для Маклакова "Я иду не по русской земле" – это всё оттуда.

И вот тут встаёт один неудобный вопрос, который может спутать нам все "пасьянсы". Известно, что у Фукса было сделано по крайней мере ещё семь записей – куда же их следует отнести? В период после концерта "О стилягах", обозначенного как "Час десятый" – то есть, всё на тот же конец 1974 года? Но тогда получается уж очень много концертов за этот период, а в рассказах и Р. Фукса и В. Ефимова фигурирует только та октябрьская серия... Ну, а в 1975-м, как уже говорилось, Фукс гитарными записями практически не занимался. Или считать, что все эти неприкаянные концерты были все-таки до "Стиляг", но Фукс не учитывал их в нумерации, потому что это были экспромтные записи? К сожалению, сам Рудольф Израилевич сейчас уже не может вспомнить, по какому принципу он нумеровал концерты... Так что однозначного ответа на эти вопросы так и нет.

Поэтому рано, конечно, нам говорить о победе анализа над историческим хаосом. Всё, что мы тут изложили – это всего лишь одна из версий, да к тому же сделанная, как можно было прекрасно видеть, с целым рядом допущений. И даже не это главное! Ведь нельзя абсолютно уверенно утверждать, что Р. Фукс записывал свои сценарии в тетради строго по порядку. И уж тем более – что он придерживался этого порядка, когда осуществлял их запись на магнитофон! А мы-то в своих рассуждениях принимали эти тетради как абсолютный канон...

Впрочем, всё это и в самом деле не главное.

Хронология записей – дело, конечно, важное и интересное. Хоть интерес тут, пожалуй, чисто академический, и занимать может только одержимых кабинетных историков. А любителям творчества Северного важнее другое – понять, стоят ли за всем этим какие-то его творческие идеи, можно ли проследить, как развивался или изменялся его взгляд на жанр, и так далее... Ну вот, хотя бы взять тот самый концерт "Для друга Рудика". Многие ведь отмечают, что в нём есть какая-то особая "атмосфера" – ну, а если считать, что писали его после определённого перерыва, так тут, наверное, можно делать какие-то интересные выводы? И, напротив, – концерт "О Севере дальнем". Настолько похожий настроем на первые "Программы", что когда-то его и считали прямым их продолжением. Хотя записан он был, как мы только что видели, гораздо позже, после целого ряда совершенно разных концертов. А понять, когда Рудольф Фукс решил не заморачиваться со сценариями, и достал на свет Божий свои песенники? – разве ж это не представляет интереса? В общем, вся эта хронология с тетрадками даёт нам, казалось бы, широченный простор для искусствоведческого анализа...

Но вот с этим, к сожалению, ни черта у нас не получилось. Ну что ж поделаешь, творчество – не инвентаризация, тут всё гораздо сложнее... Да, мы видим наглядно, что практически все гитарные концерты, спетые Северным в 1972-75 годах, сделаны по тетрадям Фукса. Сценарные – само собой, но это же касается и всех остальных. В приложениях к публикациям тетрадей можно увидеть информацию – в каком концерте какая песня была исполнена.

Получается, что все те гитарные записи Аркадия у Фукса делались так: просто брались песенники Рудольфа, – и новые, и те, что были составлены им ещё в МЛС, – отбирались песни... и понеслась. А иногда пелось и просто подряд по песеннику.

Но как производился этот подбор песен? Делал ли это Фукс заранее и вдумчиво, прежде чем позвать Северного на запись, или у них всё творилось на ходу прямо перед тем, как включить магнитофон? И самое главное – участвовал ли в этом подборе сам Аркадий? И как? К сожалению, – хоть это уже даже и не смешно, – но приходится повторять в который раз классическую фразу, что Рудольф Израилевич сейчас уже не помнит всех таких подробностей...

Правда, Фукс показал в своих песенниках несколько мест, где сделаны дописки рукой Аркадия – но их совсем немного, и какие-то выводы делать тут тоже очень трудно. А вот кто проставлял значки около песен, отобранных для исполнения – неизвестно. В основном, конечно, сам Рудольф, но у многих песен стоит не один значок, и проставлены они разными карандашами – так что, может быть, и в разное время, и разными людьми... Почему бы не считать, что это делал и Аркадий?

Всё-таки не был же он, действительно, таким похуистом по жизни, чтоб даже на заре своего творчества петь только то, что ему дают!

Post Scriptum.

И всё это, на самом деле, вообще никакого значения не имеет. Кто там ему давал или не давал эти песни, как и почему, и в чём он там участвовал или не участвовал...

Не раз ведь уже говорилось, что Северный – талант особого рода, и по большому счёту совершенно неважно, чего он пел! Та непередаваемая магия, которую творил его голос, и которая так отзывается в душах слушателей, существует вне всяких текстуальных смыслов. А точнее – над всяким смыслом. В каких-то совершенно иных, высших сферах.

И кому после всего этого нужны наши жалкие попытки изучения каких-то "творческих замыслов", и тем паче эта, прости Господи, хронология...

2011–2014, 2019

____________

В работе принимали участие:

Индуктивный анализ – А. Беляков (Москва)

Фонограммы – Ю. Алексеев (Калининград), Я. Петрушенко (Сан-Франциско)

___________________________________________________________________________

* ПРИЛОЖЕНИЕ.

История записи "Лука Мудищев".

Сергею Ивановичу Маклакову принадлежат многочисленные воспоминаниям о записи "Луки Мудищева". Однако рассказы о конкретных деталях организации и проведения этой записи крайне противоречивы:

1. – Аркадий был протеже известного в Ленинграде делового человека Рудольфа Фукса. Сначала Рудольф записал у себя два его гитарных концерта. Потом уже я к этому делу подключился. Первая запись, которая была сделана у меня на квартире, – поэма Баркова "Лука Мудищев". Это был 1972 год.

2. После первой записи Маклаков почувствовал себя гораздо увереннее и стал замахиваться на Аркадия Северного – короля блатной песни.

– Наше первое знакомство было таким: Северный прямо с порога заявил, что хочет посвятить песню моей жене. Сел, взял гитару и затянул... "Луку Мудищева". Супруга моя, хоть и привычная, все же оторопела. А потом был первый концерт, второй, третий.

3. С.М. – Первым моим аппаратом был ещё ламповый "Сони", когда я записывал "Луку Мудищева". Рудольф Фукс дал мне указание, что когда придёт Аркадий (Северный – авт.) – заплатить ему 50 рублей. И он тогда споёт.

4. – Со мной Аркадий познакомился через Фукса. У него не было такой аппаратуры, как у меня, фирменной японской. Фукс сказал мне: "У меня есть знакомый, который поёт "Луку Мудищева". Заплатишь ему 50 рублей и записывай".

Имеются и совершенно иные рассказы о первом знакомстве Маклакова с Северным, где "Лука Мудищев" вообще не упоминается:

"Вот что вспоминает об этой встрече Сергей Иванович Маклаков:

"Когда я слушал плёнки Северного, ещё не зная его, мне представлялся этакий могучий парень, богатырь. Голос ведь у него низкий, хриплый. К тому же я был уверен, что он настоящий уркаган, жиган с Молдаванки, имевший не одну отсидку. Сознаюсь, я даже немного побаивался – чёрт его знает, что это за личность!

Но когда на пороге увидел молодого человека, то, видимо, не смог скрыть разочарования. Вид какой-то непрезентабельный – на голове кепочка, в руках гитара в тряпочном чехле. Правда, под пальто – белая рубашка, а на шее галстук, но всё равно – эффект не тот! Я даже подумал: да Северный ли это?

– Я от Коли, – говорит, – от такого-то...

– Ну, проходи, раздевайся, доставай свою бандуру...

Магнитофон и микрофоны были уже приготовлены. На кухне чайник кипит, в холодильнике – водочка, на всякий случай. Выпили по чашке чая. "Ну что, – говорю, – попробуем что-нибудь записать?" Включились, настроились, и когда он запел сначала романс "Вешние воды бегут с гор ручьями...", а потом ещё и ещё, я понял – это ОН! Тут же быстренько соорудили закусочку, водочку... И поехали! Я тогда целую 500-метровую бобину записал. Весь вечер Аркадий пел, и казалось, его репертуар неистощим. Но всё-таки он устал – я это заметил. Да и водка кончилась. Мы оделись, вышли на улицу и направились в ресторан "Парус", он от моего дома совсем близко. Я отдал Аркадию его гонорар – 25 рублей. В тот вечер уже не помню, как мы простились, но с тех пор у нас завязались хорошие деловые отношения, а потом и дружба".

"Вот когда он первый раз ко мне пришёл… Ну, я записи-то слышал. Думал, понимаешь, – такой мужик, срока отбывал… Громадный должен быть, плечистый. Ну, такое впечатление, когда он поёт…

Открываю дверь – стоит симпатичный молодой человек в галстуке… Высокого роста, с гитарой. Ну, как-то у меня настроение сразу испортилось. Ну, думаю, какой это Аркадий. Не может быть, чтобы это был Аркадий. Проходит в комнату, садится на диван, берёт гитару… Да, выпили мы с ним по рюмочке… Как запел – ну всё, ну что там говорить. Там уже всё ясно сразу стало…"

(С. И. Маклаков. Из видеозаписи к фильму Д. Завильгельского "Он был почти что знаменит", 1997 г. )

__________________________

[Материалы приведены на странице каталога ]

СПИСОК КОНЦЕРТОВ А. СЕВЕРНОГО

САЙТ Р. И. ФУКСА